Один год жизни - стр. 29

Всю прошедшую неделю я ожидала субботу, словно манну небесную. Не смотря на то, что я каждый вечер очень рано ложилась спать, за всю неделю я так ни разу и не выспалась, поэтому в ночь с субботы на воскресенье я спала до начала одиннадцатого и, при этом, никто из моей многочисленной семьи меня ни разу не потревожил! Кажется, родители начали догадываться о том, что мне приходится несладко, хотя я и старалась тщательно скрывать данный факт, из-за чего сегодня они буквально спасли мой сон от внезапных набегов Дина и Элис или склок между Эмилией и Тэмми. Я тщательно пыталась скрыть своё депрессивное настроение от родных, но, если подумать, моя молчаливость во время ужина, получасовые уединения в ванной и попытки рано заснуть в какофонии звуков нашего дома, вполне могли меня выдать. Однако сейчас, проснувшись после долгого, очищающего сна, я совершенно об этом не задумывалась.

Начиная со среды и до сих пор светило яркое, теплое солнце, заставляющее хрупкую природу провинциального городка воскреснуть после долгой, холодной зимы и затяжных, промозглых недель весны. Я предвкушала отличную субботу…

Приняв утреннее умывание и стянув с себя розовую пижаму с голубым слоником на груди, я переоделась в старые джинсы, которые одевала лишь когда была уверена в том, что в течение дня не захочу уходить дальше своего двора, и тонкую толстовку на молнии, сделанную из бледно-розового хлопка, которую я обожала носить в “разгрузочные дни” – дни, когда экзамены, похмелье или месячные позади. Отныне такими днями могли стать все мои грядущие выходные, но я желала об этом не думать, чтобы не вгонять себя в еще более глубокую депрессию.

После запоздавшего завтрака в одиночестве (всё семейство уже давно позавтракало), состоявшего из тоста со сливочным сыром и тонкого кусочка ветчины, по просьбе мамы, я отправилась во двор, чтобы присмотреть за Дином и Элис – мама постоянно жила в страхе за свои клумбы, которые подвергались регулярным набегам со стороны печенегов-двойняшек. Выйдя на улицу и заключив с детьми “пакт о ненападении” на мамины крокусы, которые и так в этом году цвели на последнем издыхании, я устроилась на деревянном шезлонге, купленном дедом позапрошлым летом и сейчас стоящем справа от бабушкиного. С полным умиротворением на душе, я безмятежно закрыла глаза, позволяя своей бледной коже насладиться, первой для нее в этом году, солнечной ванной. Изредка я приоткрывала один глаз, чтобы убедиться в том, что Дин всё еще прожигает папиной лупой молодой листок лопуха, а Элис раскрашивает цветными мелками любимую бабушкину клумбу из бутового камня.

“Идеальные дети! Никакой занозы в заднице”, – подумала я, в очередной раз прикрыв глаза, как вдруг услышала звук остановившегося автомобиля напротив нашего дома. Я неохотно приоткрыла глаза, но не сразу поняла, что за рулем автомобиля находится Рик. Рик – это хорошо, когда это просто Рик. А вот Рик, говорящий: “Муж Доротеи попал в больницу, поэтому её нужно будет сегодня подменить”, – это не хорошо. Это очень нехорошо. Я не успела отказаться или хотя бы возразить, как внезапно возникшая на пороге нашего дома мама, достаточно громко заявила: “Езжай, я присмотрю за детьми”.

– Я только переоденусь, – начала отнекиваться я, пятясь в сторону дома, чтобы максимально потянуть время.