Один день ясного неба - стр. 27

А под потолком ресторана раскинуло крону стихотворное древо, и его яркие синие плоды болтались на ветках, точно сочные аквамарины. Стоя у себя на балконе, он видел, как в конце вечера официантки жестами указывали на дерево, и в их притихших голосах слышалась почтительность.

– А теперь мы всех приглашаем сорвать стихотворение.

Посетители встречали эти слова смехом и восклицаниями – это была его самая любимая часть вечера.

Он нашел плоские коричневые семена как-то во время прогулки по западной части Баттизьена на небольшом каменистом пляже, где никто не купался из-за крупной гальки, – как раз перед тем, как они с Найей переехали в этот дом. Он не понял, что это за семена, но по привычке принес их домой и посадил в землю рядом со старым кустом помидора, да и забыл. Но Найя их заметила.

– Завьер, на огороде выросло дерево, оно быстро растет, и на его ветках распускаются стихи. Выйди, посмотри!

Он пошел посмотреть только после ее третьего напоминания. Синие плоды, когда с них сняли кожуру, оказались на удивление сухими, а в сердцевине обнаружился обрывок фразы:

– И что это значит?

– Понятия не имею. – В глазах Найи заплясали огоньки.

– И что, в каждом плоде прячутся слова?

– Ну да! Ты когда-нибудь видал такое?

Они сели рядышком и принялись разламывать плоды, читать бессмысленные словосочетания, которые были одно страннее другого, и хохотали до тех пор, пока у нее не опустились уголки рта.

– Ни одна строчка не закончена.

Она вдруг стала безутешна.

– Такое впечатление, что боги попытались сочинить стихотворение, но потом порвали написанное и выбросили обрывки на ветер.

– И что?

– Ты не понимаешь, что я имею в виду?

А он и рад был понять.

После этого он вырыл дерево и посадил в середине зала в надежде позабавить жену. Но когда сообщил ей название будущего ресторана, она только вздохнула.

– Мне его изменить?

– Делай как хочешь.

– Я думал, тебе понравится.

Вздох.

Иногда он замечал, как она срывала плод, снимала кожуру и пыталась дописать незаконченное стихотворение.

Он стоял в кухне и смотрел, как в саду бегают и щебечут официантки, и в последних влажных рассветных лучах их руки и плечи казались сероватыми. К ним присоединилось несколько местных парней, и все они носились по саду и перекликались на разные лады. Ему нравился этот веселый гомон. Ведущая к пляжу тропа сегодня казалась длиннее обычного. До его слуха доносился стук топора: кто-то позади дома рубил дрова.

– Ты полюбишь кого-то, Зав, – уверял его Айо, когда тот начал снова появляться на публике.

Но, думая о предстоящем пешем путешествии по архипелагу, он не был так в этом уверен. Ну какой скорбящий радетель прятался от людей и трясся под открытым небом?

Он обернулся посмотреть, как Му, нащупав кособокую луковицу, принялась исправлять ошибку природы, шинкуя ее ровными полукольцами, чтобы сделать похожей на прочих собратьев. Он знал, что она мысленно прикидывает, как лучше все упаковать для отправки в резиденцию Интиасара, с учетом количества лярда, объема печей и времени приготовления ингредиентов блюд, чего она не могла знать заранее.

Приготовление пищи для людей было священнодействием, и он без проблем этим занимался, но Интиасар сделал заказ, намереваясь его унизить.

Му, наверное, принялась бы утирать пот с его злобно нахмуренного лба – уж он-то хорошо знал ее повадки!