Одержимость - стр. 8

Послышалось обычное шмыганье, за ним кашель, неизменно похожий на хрюканье, а за этим долгое шипение: он глубоко затягивался неизменной крепкой сигаретой «Кэпстен», которую то извлекал из усов, то снова заправлял в них желтыми от никотина пальцами – указательным и большим.

– Так ты поняла? – В его низком спокойном голосе слышалось мальчишеское возбуждение.

– Поняла? Что я должна была понять?

Шмыганье, кашель, шипение.

– Это абсолютно новая форма коммуникации, новый язык. Мы эволюционируем от диалога в бессистемную коммуникацию, мутировавшую в кинопленку. Больше никто не берет на себя труд говорить, это слишком банально. Мы делаем фильмы, фотографируем, распространяем все это. Диалог слишком императивен – если ты слушаешь диалог, то он не дает тебе возможности развивать мысли, но когда ты проявляешь чьи-то фотографии, они говорят с тобой… часть твоей души уходит в них.

Алекс посмотрела на свою секретаршу и постучала себя по виску.

– Значит, тридцать шесть фотографий гениталий какого-то животного содержали некое послание ко мне?

Хрюканье, шипение.

– Да.

– До меня они донесли одну мысль: этот фаллос слишком мал.

Джули захихикала.

– «Органы видов».

– «Органы видов»?

– Название. Я придумал название.

– Название чего?

– Новой книги. Мы напишем ее в соавторстве.

Хрюканье.

– Филип, у меня много работы. Пятница – самый тяжелый день.

– Давай позавтракаем вместе на той неделе.

– Я буду очень загружена.

– А как насчет обеда?

– Я думаю, лучше уж ланч.

– Ты мне не веришь. – В его голосе слышалась обида.

– Во вторник. Во вторник я смогу себе позволить короткий ланч.

– Я заеду за тобой в час. Устроит?

– Отлично. Договорились.

Алекс покачала головой и повесила трубку.

– Филип Мейн? – спросила Джули.

Алекс кивнула и улыбнулась:

– Он сумасшедший. Совершенно сумасшедший, но, возможно, он сейчас пишет блестящую книгу. Будет прибыльное дело, если только он ее закончит.

– Ее кто-нибудь будет в состоянии понять?

– Нет. Поэтому она получит несколько наград.

Интерком заверещал снова.

– Да? – сказала Алекс.

– Миссис Хайтауэр, тут пришел полицейский.

– Полицейский?

Первой ее реакцией было чувство вины. Может, у нее есть просроченный штраф за парковку? Или кто-то пожаловался на нее из-за опасного вождения? Нет, исключено.

– И что ему надо?

– Хочет поговорить с вами лично.

В голосе девушки из приемной слышалась настойчивость. Может быть, приход полицейского напугал и ее?

Алекс пожала плечами:

– Попроси его ко мне.

Сотрудник полиции вошел, держа в руке фуражку. Посмотрел в пол, на свои безукоризненно отполированные туфли, потом поднял голову и остановил взгляд чуть ниже края стола. Алекс была поражена молодостью гостя: она ожидала увидеть кого-нибудь пожилого, но полицейский был не старше ее сына.

У него был сплющенный нос боксера, но мягкие, добрые голубые глаза с застенчивым выражением.

– Миссис Хайтауэр? – вопросительно произнес он, обращаясь к обеим женщинам.

– Это я.

Он скосил взгляд на Джули, потом посмотрел на Алекс, убрал руки за спину, чуть качнулся в одну, в другую сторону.

– Не могли бы мы поговорить наедине?

– Ничего страшного, моя секретарша давно работает со мной.

Он посмотрел на Джули, потом снова на Алекс.

– Я думаю, нам лучше поговорить наедине.

Алекс кивнула Джули, и та вышла, закрыв за собой дверь.

– Миссис Хайтауэр… я констебль Харпер, лондонская полиция.