Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание - стр. 86
А вот то, что я назвал сейчас сознанием, и описано Бернштейном при изучении «моторного поля». «Моторное поле», если вглядеться, есть способность сознания воспринимать пространство и создавать его образ в виде внутреннего пространства, как кажется. Но точнее было бы сказать, что сознание уже содержит в себе пространство, которое остается лишь заполнить образом того мира, где ты воплотился, построить в этом пространстве образ мира.
А как строится образ мира? Точнее, из чего он строится? Из того же, из чего и мир. Из элементов! Вот только первокирпичиком, элементом образа мира оказывается не вещество, а движение, точнее, самое малое движение, наименьший объем движения, доступный данному существу как биологической машине.
Война Богов. По сути, Бернштейн говорил об этом, но такое понимание сознания каким-то образом настолько противоречило общепринятому научному подходу, что его заморозили на 70 лет. Та Наука была прямым продолжением партийной политики и покушения на власть и устои чувствовала тонко. Так что, в этом понимании сознания таится иная психология, а не просто нейропсихологическая основа для проектирования роботов? Почему? Возможно, потому, что такое видение позволяет ощутить образы и сознание как-то уж слишком материально, размывая границы Идеализма. Но это разговор, который я пока отложу.
Дальше автор исходной статьи словаря перечисляет теории психики, созданные Леонтьевым, Выготским, Ухтомским, Анохиным, Сеченовым, Павловым. Но я это все оставлю, потому что ничего нового в этом нет. И за рамки исходного определения не выходит.
Зато дополнение Зинченко я процитирую как можно полнее, хотя оно и повергает меня в грусть.
«Психика – предмет изучения современной психологии, как, впрочем, и сама психология, практически не имеет отношения к этимологии (то есть происхождению – АШ) слова “психика”.
Стала хрестоматийной фраза, приписываемая историку В. О. Ключевскому: “Раньше психология была наукой о душе, а теперь стала наукой об ее отсутствии”. Действительно, психология не может похвастаться успехами в изучении души. Около 150 лет тому назад психологи стали расчленять душу, выделять в ней не столько душевные силы, сколько отдельные функции, процессы, способности, акты, действия и деятельности в целях их объективного изучения. Слово психика стало для них собирательным названием, включающим ощущение, восприятие, внимание, память, воображение, мышление, эмоции и т. п. Психологи продолжают это увлекательное занятие до сих пор. Попытки собрать душу из вырванных из жизненного контекста, очищенных от него, изолированных и детально изученных психических функций редки и малоуспешны.
При таком подходе функции психики лишались психологического содержания. Вернее, оно оставалось, но только в смысле терминов, в которых описывается психика. Психологи-экспериментаторы как бы неявно (или явочно!) исходили из того, что психика как материал, как объективно существующий предмет, может исследоваться и как непсихологическое. Подобный подход к психике и поиску ее физиологических механизмов был воспроизведен, например, Павловым и его школой.
Таким образом, экспериментальная психология уже при своем начале рассталась с душой, с ее заданным в античности смыслообразом…»
Далее Зинченко делает реверанс в сторону Науки, реверанс, который более всего и вызывает у меня печаль. Нет, вовсе не словами о том, что «психология действительно выполнила поставленную перед ней задачу» и благодаря этому «стала объективной наукой». В той части, где Психология действительно исследует свой предмет, я принимаю ее безоговорочно. Мне грустно, когда я читаю: