Очищение - стр. 24

За этими размышлениями Тайнова не заметила, как подъехала к работе, как вошла в здание и уже шла по направлению к кабинету:

– Ева Александровна!

Тайнова обернулась:

– Да?

– Вам только что принесли, – Татьяна протянула Еве конверт, – Сказали передать лично в руки.

– Спасибо, – девушка приняла из рук помощницы конверт и зашла в кабинет.

***

Тяжёлые чёрные облака с устрашающими раскатами грома медленно маршировали по небу, затмевая на своем пути любую попытку солнечных лучей достигнуть земли. Свинцовое небо низвергало тонны дождя, словно стараясь смыть всё, что было для него чуждо. Серый день больше походил на вечные сумерки.

В полутьме кабинета Ева сидела за своим скромным столом, держа в руках то, что сейчас ей казалось "Святым Граалем". Всего несколько листков белой бумаги с напечатанными сухим текстом строками и фотографией. Эти несколько фраз заключали в себе ту самую желанную зацепку.

С фотографии на Тайнову смотрело юное грустное лицо белокурой девушки – её «неизвестной». К этой цветной фотокарточки прилагалось досье:

«Иванова Олеся Константиновна. Шестнадцать лет. Родственников нет. Воспитанница детского дома №26. Склонна к бродяжничеству. Общее количество побегов из детского дома – пять. Четыре раза возвращалась по собственному желанию. Приводов в полицию нет. В правонарушениях замечена не была.

Рост – 165 сантиметров. Вес – 55 килограмм. Глаза голубые. Волосы светло-русые. Худощавое телосложение. На правом плече родимое пятно»

Ева несколько раз прочитала текст письма, положила фотографию в прозрачный файл и обрезала его до размеров фотокарточки.

«Спасибо тебе, Астов. Значит, поднажал ты на своего знакомого. Теперь с этим можно работать»

Тайнова посмотрела на часы, маленькая стрелка которых неумолимо подползала к пятичасовой отметке. Она сделала глубокий вздох и такой же глубокий выдох, пытаясь понять, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до детского дома №26. Девушка машинально потянулась к трубке сотового телефона, но тут же отбросила эту идею: звать на помощь некого, да и незачем. Тайнова всё равно никому не доверяла так, как себе и ехать нужно было самой. Её затошнило – толи от мысли, что снова придется садиться за руль, толи от температуры и слабости во всём теле. Голова безжалостно болела, кровь пульсировала в висках, а боль в горле начинала приносить всё больший дискомфорт.

Ева достала пузырек с антибиотиками из выдвижного шкафчика стола и с усилием проглотила горьковатую пилюлю. Жалеть себя времени не было, и она неохотно нажала на кнопку своего рабочего телефона:

– Танюша, позвони, пожалуйста, в детский дом номер двадцать шесть и договорись о встречи с директором этого заведения. Скажи, что я буду через час или полтора часа. И сделай полупрозрачный намек, что если я его там вдруг не застану, то тогда с ордером и отрядом полиции приду к нему домой. Хорошо?

– Конечно, стоит обозначить тему встречи?

– Нет. Просто скажи, что это очень важно.

– Хорошо.

Телефон отключился, а Ева в очередной раз схватила со стола свой скомканный плащ и вышла из кабинета.

***

Угнетающее зрелище ещё не совсем начавшейся, но уже упущенной жизни. Обветшалые стены, унылая площадка, которая вроде как детская игровая, но совсем неигровая и не детская. Обшарпанные потайные уголки, где курящие подростки вроде как прячутся от взрослых, а вроде как и нет. Их глаза наполнены не пониманием, болью и злостью. Злостью на окружающий мир. Тот мир, который уже заведомо считает их виноватыми во всех смертных грехах, хотя они ещё ничего и не сделали. Как ничего не сделали они и своим родителям, которые с таким легким сердцем оставили их выживать в этих импровизированных тюремных стенах.