Очертя голову - стр. 31

Я подумала о Луке, о его вчерашнем визите, о буре в собственных бёдрах и о его глазах, но рассказать обо всём этом Дахе – означало бы признать, что всё это на самом деле происходит! Нет уж, проще дуться на Красикова!

Признаться, что он жадный и что меня это раздражает, тоже показалось унизительным. Тем более, мне до сих пор было неловко из-за того, что Паша даже из вежливости не предложил разделить расходы на апартаменты. Было в этом что-то неправильное, хоть они нас и пригласили…

И я ляпнула:

– Мне кажется, что Паша иногда слишком колючий. И я боюсь, что своими колкостями он может обидеть тебя или Маню.

Даха рассмеялась и приобняла меня:

– Для этого он слишком плохо говорит по-английски. А мы слишком любим тебя, и вообще мы европейцы, и мы толерантные!

– Правда? Хорошо, – кивнула я.

А подруга продолжила:

– Вику с моей группы помнишь? Она мой гуру! И она знаешь, что говорит? Некоторые ситуации и люди бывают настолько колючими, что продраться сквозь них без царапин не удается! И пройти вглубь них можно, лишь став гибким и струящимся, как вода… Или можно плюнуть на это дело, просто обойти колючее существо и отправиться своей дорогой. Как говорят мудрые, "именно сегодня не беспокойся[11]". Думаю, очень хорошее правило! Именно сегодня меня оно очень устраивает!

Я задумалась и даже губу закусила.

– Именно сегодня не беспокоиться?

– Ага!

– А хорошее правило, надо попробовать, – решила я.

– Вот и супер! – хихикнула Даха.

По телу разнеслось приятное ощущение, словно солнцем облили. И мы, наконец, дошли до раскинувшейся почти у порта ярмарки. Яркие помидоры, персики, оливки. Сыры целыми головами, и на палочках, как канапе, на тарелках, колбасы, устрицы, куры-гриль. Всё пахло, продавалось и требовало внимания.

И вдруг меня словно толкнули в спину – невесомо и в то же время очень реально. Повернулась к морю и забыла, как дышать: метрах в пяти по той стороне набережной шёл, подставив лицо утреннему бризу и засунув руки в карманы, Лука. Сердце ухнуло и заколотилось так, словно я вновь пустилась бежать. И как это – теперь не беспокоиться?!

Я подхватила Даху под руку и потащила её по рядам.

– Персики! Глянь, какие ароматные, сочные персики! – воскликнула я. – Умру, если не съем!

– Не умирай! – хмыкнула подруга и принялась выбирать фрукты.

А я вся превратилась в волнение. Снова мурашки, снова ощущение, что вокруг вакуум и есть только он где-то там, позади. Даже если не смотрит! Сердце бешеное стучало и выискивало его, словно радар. Я как во сне шла за Дахой, она купила персики и углубилась в ряды с авокадо, а я зависла у сыров, просто потому, что ноги не шли. Они стали ватными и будто бы не моими. Я уткнулась глазами в огромную голову сыра, желтоватого, с сухой, белесой корочкой и сильным молочным запахом и вдруг услышала над собственным ухом:

– Привет!

Я подняла ресницы, меня окатило жаром – Лука стоял, смотрел на меня и улыбался. Нас разделял лишь столбик, на котором держался зонт. И миллиметр от моего предплечья до его пальцев.

– Любишь?

– Кого? – хрипло спросила я.

– Пармезан, – ответил он и склонился так низко, что меня окутало его теплом и запахом, а наши губы оказались преступно близко – ничего не стоило поймать его вздох. Я вся покрылась мурашками и исчезла в солнечном тепле чёрного бархата его глаз. А в голове поплыло звенящее, как малиновый звон: