Очерки о югославских информбюровцах - стр. 4

Обзор истории вопроса показывает, что историки, как в советское время, так и в наши дни, слабо использовали протоколы Политбюро ЦК КПЮ как источник по истории советско-югославского конфликта. В историографии имеется упоминание только о двух из пяти существующих. Сами эти упоминания носят во многом описательный характер. Теперь перейдем к характеристике проблем, которые возникают в этой связи.

Вопрос советско-югославских отношений впервые рассматривался на заседании Политбюро ЦК КПЮ 19 февраля 1948 г., хотя разногласия с СССР, непосредственно приведшие к конфликту, обозначились уже в августе 1947 г. Тогда Югославия и Болгария достигли соглашения о союзе, и их руководители проговорились о нем публично, а по мнению Сталина это было несвоевременно. В декабре 1947 г. покончил самоубийством один из руководителей Албании Нако Спиру. В предсмертной записке вину за свой поступок он возложил на Югославию. Сталин выразил недовольство югославской политикой в Албании. Потом в январе 1948 г., Тито принял решение послать в Албанию югославскую дивизию. Правительство СССР он в известность не поставил, в связи с чем В.М.Молотов выразил резкое недовольство и вызвал в Москву югославскую делегацию, утверждая, что во внешней политике между Югославией и СССР есть серьезные расхождения. Но в Политбюро ЦК КПЮ так не думали. Вплоть до возвращения югославской делегации из Москвы, шокированной оказанным ей приемом, оно не считало необходимым рассматривать вопрос отношений с СССР.

Впрочем, позднее появление таких сведений в протоколах может иметь чисто техническую причину. Как пишет Б.Петранович, по свидетельству одного из членов ЦК КПЮ С.Вукмановича-Темпо механизм принятия решений в высшем партийно-государственном руководстве отнюдь не требовал жесткого формализма: «Реальные решения принимались у Тито. Решения принимались между партиями бильярда или просмотром фильма. На неформальных встречах узкого руководства присутствовали кроме Тито Э.Кардель, М.Джилас, А.Ранкович, Коча Попович (хотя и не был членом Политбюро)… Второй способ принятия решений согласно тому же источнику заключался в решении определенного вопроса на непосредственных встречах Тито с соответствующим ответственным руководителем»7. К тому же в Политбюро не было четкой системы протоколирования заседаний. Потому сохранившиеся протоколы не могут отражать всей полноты картины. Так или иначе, в текстах протоколов, которыми располагают на сегодняшний день исследователи, первое упоминание о разногласиях Югославии с СССР относится к 19 февраля 1948 г.

Разумеется, из этого не следует, что в руководстве КПЮ могли что-то злоумышлять против СССР, скрывая это до поры до времени. В протоколах, как и в других известных источниках, не содержится ни малейшего намека на подобного рода планы. Более того, на сегодняшний день можно считать однозначно установленным, что инициатива начала и эскалации конфликта полностью принадлежала Сталину и его окружению. Однако конфликт предполагает, что действие одной стороны наталкивается на противодействие другой. И здесь протокол заседания Политбюро от 19 февраля 1948 г. дает четкую информацию, что такое противодействие возникло. Члены Политбюро проигнорировали сталинские указания о корректировке внешнеполитического курса Югославии. Л.Я.Гибианский специально подчеркивает необычность поведения югославского руководства после критики, которой подверг его Сталин 10 февраля 1948 г.: «Это было беспрецедентным. Поползновения к тому, чтобы действовать явочным порядком без консультаций с Москвой, проявлялись у югославов и прежде, в тех случаях, когда они считали необходимыми какие-то решения, по поводу которых, однако, заранее предполагали негативную советскую реакцию. Но такое поведение не выходило, как правило, за рамки традиционных отношений между начальником и подчиненным: допуская в своих специфических интересах, когда возможно, некоторые вольности за спиной первого, второй в то же время соблюдает в целом субординацию, оставаясь субъектом иерархической системы. На сей же раз Белград, получив прямые указания Сталина, пошел на их нарушение вопреки иерархии в советском блоке»