Очень страшная книга Уланы Зориной. Вечный покой. Зарисовки безумного мастера - стр. 2
Подумайте, сколько писателей ужасов закончили свои жизни в психушке. Или под кайфом, спасаясь от голодных теней… Да-да, именно тени шныряли вокруг меня.
Клацали зубами, хватали острыми пальцами-крючьями и тянули. Пока силы наконец не оставили и я не качнулась за призрачную грань.
Так вот. Девятое апреля, как сейчас помню.
Уже под утро мне стало плохо. То есть, как плохо… Мне стало очень жарко. Вроде апрель ещё, а простыни – хоть выжимай. Утром я уже еле встала. По стеночке прошла в ванную, врезалась в стену. Пол, будто корабельная палуба, никак не хотел останавливаться и качал меня из стороны в сторону. В глазах всё плыло, кружилось, причём в разные стороны. Запойные вертолёты у совершенно не пьющего человека. Странно, но я же не трус… Врачи, какие врачи. Мне еще борщ варить. И сварила. Один глаз закрыла, и вроде терпимо, если смотреть по чуть-чуть.
Рядом ведро стоит, это чтоб при тошноте далеко не бегать. Потом полежала немного и к внучке поехала. Надо же дочке помочь. Вику понянчить. Эх… Знала бы тогда, может, не так бы всё и случилось.
Уже у дочери совсем худо стало. Вика легла спать, маленькая тогда была, озорная. Десять месяцев отроду. Егоза. А бабка и на руки взять не может.
Так вот её уложили, и сама на диванчике прилегла. Дочь волнуется, а я хорохорюсь. Фигня, сейчас полежу и пройдёт. Не прошло. Хуже стало.
Позвонила Солнцу, приехал, забрал домой. Из машины шла, как дитё малое. Руки в стороны, чтоб не упасть. Земля кружится каруселью. В глазах муть. В ушах шум.
Вызвали скорую. Померяли давление, 190/120.
Укололи магнезию пять кубиков и мексидол для мозга. Семь таблеток под язык насовали. Уехали. Лежу, жду, когда пройдёт. С утра на работу уже идти. На сутки.
Не проходит.
Через три часа опять вызвали скорую и снова 190 давление. По новой магнезию, таблетки. Но тут уж церемониться не стали. В охапку и в неврологию.
Насилу доехали. С пакетом в руках на кушетке, болталась, будто сосиска в просторной банке. Как до приёмного дошла, помню смутно. Солнце за мной ехал на машине. Потом катил меня в кресле до палаты. Помогал в туалет ходить. А то придумали мне в ведро. Да я даже в школьный туалет ходить не могла, если кто за дверью стоял, а тут люди в палате. Лопну, а не залезу.
Вот вырвать туда – всегда, пожалуйста.
Давление сбили, максонидином, да так резко – со 190 до 120, что меня тут же и вывернуло. Крепким чаем отпаивали. Хотя бы до 130.
Это был ад, а не ночь. Солнце домой отпустила. Дети одни, родители не ходящие. Я хорохорилась, что сама дойду. Не дошла. Только встала, а меня к земле клонит и в голове спутанное сознание, в глазах пятна чёрные, полосы белые. Жуть.
Хорошо, в палате дочь соседки за мамой ухаживала. Оксаночка. Такая милая девушка. Вот она и помогла мне. Свозила на кресле до туалета и назад.
А там капельницу поставили. И задремала.
На утро легче не стало. Лишь темнота круженная в глазах. Да хвостатики белые за чёрными пятнами мечутся. А я лежу шальная, наблюдаю за ними да улыбаюсь… Уж больно они на спермотозоиды похожи.
Так вот подлетает ко мне один такой ближе, а я смотрю на него и удивляюсь. До чего же глюк реалистичный.
А он мне женским голосом отвечает: «Сама ты глюк», – и хвостом махнул.
Вот тебе и раз… Слуховые галлюцинации. Чего ещё ждать.
А дальше – больше.