Очень простое открытие. Как превращать возможности в проблемы - стр. 24

прошло тринадцать лет.

часть вторая начинается с того, что в тусовке итальянских революционеров появляется гость из южной америки, риварес. характер у него скверный, внешне он тоже калека, но необычайно талантлив в риторике и опытен в революционной борьбе.

доктор хаус, скажете вы, и будете правы.

в общем, ривареса терпят как ценного экспата, а он, по большей части, грустно зыркает из угла и принимает болеутоляющие. что интересно, джемма, которая несколько лет назад вышла замуж за итальянского революционера, но тот – как удобно – уже все, не узнает в риваресе артура, потому что артур утонул, а еще он был красивый, а тут какой-то хромой урод.

напряжение нарастает. все несчастны. риварес всем своим видом дает понять, что он и есть артур, но на прямые вопросы только усмехается в усы (если у него есть усы). вообще, вся вторая часть – это тревожное затишье перед бурей с милыми перебивками такого рода:

– кто вам сказал, что я член какой-то тайной организации? – резко спросил он.

– никто. я сама догадалась.

– а! – овод откинулся на спинку стула и посмотрел на джемму, нахмурившись. – вы всегда угадываете чужие тайны?

не очень помню подробности финала, но кажется, что риваресу его новые итальянские товарищи поручили убить монтанелли, а он не смог, потому что это все-таки папа. в общем, так или иначе, но риварес, он же артур, он же «овод», оказывается в тюрьме, где ему оказывают легкую медицинскую помощь, прежде чем расстрелять.

за эти несколько дней риварес успевает толсто намекнуть монтанелли, кто он такой, и написать окончательную и бесповоротную записку джемме (записку она прочитает только после его гибели).

далее почти все умирают. у тех, кто по недоразумению остался в живых, сердца разбиты навсегда.

в общем, такая вот книжка, в пересказе, если честно, слова доброго не стоит, мыло на мыле. тем не менее мой неподготовленный к мелодраматическим реалиям мозг оказался взорван.

целую неделю – да что я вру, целый год – я с подозрением посматривал на папу в расчете на генеалогический подвох. а надо сказать, что папа у меня не священник, папа у меня инженер. папа у меня инженер, а мама экономист. и если ты хочешь инсценировать самоубийство, а сам свалить в южную америку, чтобы обижаться там на всех, худшей комбинации, чем инженер и экономист, не найти.

кроме того, мне их тупо было жалко, потому что я единственный ребенок в семье, а у них тогда не было даже собаки, чтобы полюбить ее после такой утраты, как я.

но вот это желание превратиться в романтического героя, чтобы меня сначала отвергли, а потом я сильно-сильно обижался, а потом вернулся, а никто бы не догадывался, что я – это я, а я бы загадочно смотрел, а они бы ничего не знали и так до посинения – вот это вот желание пробралось в мой мозг и пустило глубокие корни.

но у меня, повторюсь, не было ни отца-священника, ни девушки, которая могла бы обжечь меня непониманием. человек, которому предстояло задохнуться в атмосфере предательства и лжи, прозябал в омерзительно благополучном окружении.

ну, то есть у меня были, конечно, проблемы, но это были не те проблемы, которые приближают южную америку, а скорее скучные проблемы бытового характера. например, у меня не было зимней куртки, и я копил на нее полгода. или мне не очень нравилась моя работа. или мне не очень нравилась моя семья.