Очень прекрасный принц - стр. 70
— Подождите, — прищурился Бэн. — Дайте угадаю: она попросила у вас денег на этот дом?
“Да, — сказал Глубоководный грустно. — Сказала, дома стоят очень дорого. Но разве мне жалко? Я собрал из морской воды золота в два её веса и дал ей. Она ушла покупать дом… и больше не пришла.”
Повисла тишина.
Честно говоря, Глубоководного мне стало чисто по-фоморьи жаль. Драконы с их ореолом властности и способностью создать вокруг себя правильный образ давно стали героями девичьих грёз. Они в пьесах, на страницах книг и одни боги знают, где ещё. Несмотря на всю свою опасность, хищную сущность и тёмное прошлое драконы умеют быть в моде… О нас, простых и страшных магических созданиях, такого не скажешь. Несмотря на послабления и официальный статус, фоморов всё ещё опасались. Сторонились. Обвиняли во всех смертных грехах. И вот казалось бы: понятно, почему девчонка так отреагировала. Но деньги “на дом”...
— Мне жаль, — сказал Бэн тихо. — Это, наверное, даже хуже, чем у меня. Знаете… будь я существом вроде вас, с таким количеством золота, я смог бы быть с Дайяной. И плевать, кто я на самом деле. Мне кажется, им всё равно, кому отдать дочь — лишь бы у этого “кого-то” было золото.
“Я мог бы дать тебе золото, — оживился Глубоководный. — Сколько нужно?”
Бэннард — теперь уже точно он — медленно покачал головой.
— Она уже сделала свой выбор, — сказал он спокойно. — Она отказалась от меня и добровольно пошла к дракону. Я пережил кошмар наяву, когда трое громил ломали мне пальцы и рёбра, а она просто отказалась. Потому что родители так сказали. Каково, а?
Любопытно. Похоже, Гохорды манипулировали обоими юными влюблёнными — очень уж эмоции и трактовки отличаются. Впрочем, мне-то что? Кричать: Не будь так уверен!”? Глупо. Особенно учитывая, что из парня практически сделали мясную отбивную. Если Бэн вернётся туда, он мёртв в любом случае. Деньги там или нет, он слишком много лишнего может рассказать. Если Гохорды в принципе узнают, что он жив, то, подозреваю, тут же попытаются исправить упущение. У парня один-единственный шанс на спасение: двигаться только вперёд и не вспоминать.
То же самое, собственно, тут можно сказать обо мне.
“Мы очень сочувствуем вам, — сказала я глубоководному чистую правду. — Но нам нужно плыть.”
“Уже? — расстроилось жуткое хтоническое чудовище. — Может, останетесь? Так приятно пообщаться с понимающими собеседниками! Мои сородичи другие. Кто-то спит у себя в чертогах, кто-то разводит питомцев. А единственный мой друг считает, что я сам виноват и стоило её сразу съесть.”
Я про себя ото всей души порадовалась, что мы угодили к этому последнему романтику, а не его практичному другу, который любовным переживаниям предпочёл бы питательный завтрак.
“Извините, но не получится. Нам очень хотелось бы остаться с вами и узнать побольше о трагической истории любви и предательства, но нас ждут дела, — я старалась говорить как можно убедительней. — У меня семья в Вел-Лерии, и они уже наверняка грустят обо мне. К тому же, они — люди. Их должен кто-то защищать, вы же понимаете?”
Глубоководный крепко задумался.
“Это да, — сказал он в итоге, — эти человечки ужасно хрупкие. Зря ты их себе завела.”
“Они милые и дарят ласку, — решила оправдать я свою вопиющую ошибку в выборе семьи. — И заботятся обо мне. Было бы подло бросить их, разве нет?”