Очень короткие рассказы о главном - стр. 80
– На работу иду, как видишь, – белозубо засмеялась в ответ женщина, не сразу даже поняв, почему, действительно, хочет чувствовать себя вызывающе сексуальной, хотя никто этого не увидит.
– Хорошо, что не к зубному на приём, – сострил муж. Он тоже собирался на службу: натянул рубашку и застегнул джинсы. Костюмов он никогда не носил, а галстуки терпеть не мог.
Дочка бегала по квартире, которую они тогда снимали. Вскоре им предстояло купить свою первую «двушку» – шикарные по тем временам апартаменты.
Прошла неделя, в течение которой они с тем мужчиной виделись каждый день. Во время обеденного перерыва он забирал её в кафе или отвозил в ресторан, а потом доставлял обратно. Час, а иногда полтора они разговаривали – обо всём; точнее, говорила по большей части она, вытаскивая на свет божий детали своего настоящего и прошлого, сперва в виде намёков (неизвестно, как отреагирует собеседник), а потом уже подробно, со смехом или всерьёз. Она и сама не знала, отчего её словно бы прорвало, но каждый раз она становилась всё откровеннее. Однажды она высказала свою тайную мечту: занять административный пост на поприще спорта. «Там, – сказала она, – я смогу быть полезна, потому что серьёзно в этом разбираюсь. А торговать машинами – это же не навсегда».
Мужчина тогда бросил на неё внимательный взгляд и промолчал.
Он тоже, хотя гораздо более сдержанно, упоминал в своей жизни, своих интересах, почти не затрагивая ни бизнес, ни политику (хотя это являлось главным), и не пытаясь вызвать даже тени сочувствия к тому, какое вёл существование в личном плане. Эта тема вообще не обсуждалась, сказано было только: жена – юрист, плюс имеется сын, который оканчивает вуз, на этом всё. Собственно, большего женщине и не требовалось, потому что главным для неё оказалось стремление выговориться, и это была не обычная дамская болтливость, а что-то вроде исповеди мудрому и доброму пастору, который не осудит, но даст спасительный совет. Потому что женщина вдруг осознала (и это стало для неё откровением), что она начала тонуть в болоте материального быта, то есть тупого, безысходного однообразия, где не было места ни сильным и высоким чувствам – за их ненадобностью, – ни каким-то иным помыслам, кроме заурядного представления о достатке, который уже вот-вот должен был наступить, но далее такого достатка ничего не просматривалось. Терялся общий смысл существования, вот что означало – тонуть, и вот, в конечном итоге, на какую тему она говорила с мужчиной, умевшим слушать, о чём бы ни шла у них речь.
Помимо её воли, с женщиной начало происходить всё то, чему она, слабея всё больше, в силу собственного воспитания противилась как могла. Но однажды, во время очередной встречи, мужчина положил ей руку на ладонь, и она не убрала свою, как случалось раньше.
– У нас всё уже случилось, притом всерьёз, – констатировал он, – и не делай вид, будто ты этого не понимаешь.
Она и не делала вид, осознавая в действительности только одно: остановиться не получится, потому что ей самой всё сильнее хотелось того, чего она не знала, но лишь предчувствовала, всё больше пугаясь невозможности вернуться к себе прежней, да и не желая уже возвращаться.
Её первым мужчиной был тренер из сборной, он тогда долго ухаживал, а у неё наступила взрослая пора, но теперь она не помнила даже ощущений от той близости. Вторым оказался муж, с ним всё обстояло по-молодому хорошо, а потом родилась дочка и всё как-то переменилось, но ничего неправильного в этом не было.