Очарованная призраками - стр. 21
– Моргана…
– Пообещай мне, – перебила она. – Две ночи. Справишься?
Оглядываясь назад, я понимаю, что выбора у меня на самом деле и не было. Отказывать Моргане я никогда не умела.
7
Дождь будет таким сильным, что каждая капля вопьется в кожу, словно крошечный ледяной кинжал. Уши заложит какофонией волн. Каждые несколько ударов сердца в вышине станет ухать гром, словно военные барабаны. Словно смерть. Я побегу по влажному песку, оставляя глубокие следы, и буду бежать до тех пор, пока ноги не заноют от боли. Но я не остановлюсь, потому что мне нельзя останавливаться. Если я замру хоть на секунду, то потеряю все.
Передо мной поднимутся скалы – острые, изрезанные, с кучей ниш, в которых смогли бы поместиться целые дома. Когда я подбегу к ним достаточно близко, то увижу его: огромный, выдающийся над шумной водой камень, на котором замрет темная фигура в капюшоне, деревянным посохом помешивающая что-то в котле. Я узнаю ее лицо, освещенное на мгновение вспышкой молнии.
– Моргана! – Этот голос мой, но в то же время чужой. Слишком взрослый, слишком громкий и неуверенный.
– Моргана, остановись!
Даже если она услышит меня, то не подаст виду – продолжит мешать свое варево, не отрывая от него внимательного взгляда. Я начну карабкаться к ней, хватаясь за грубую поверхность камня, обрезая ладони и ступни до крови… это меня не остановит. Я перелезу через край и увижу, как она закинет в котел кусок белой ткани, вымоченной в темной крови, и вновь помешает.
– Моргана, – повторю я, пытаясь отдышаться и поднимаясь на ноги. – Ты не можешь этого сделать. Они – наше племя.
Ее фиолетовые глаза поймают мои, и я вдруг с ужасом пойму, насколько она взрослая – прошло лет десять, но из-за впалых щек и уставшего взгляда она выглядит еще старше.
– Нет. Не наше, – ответит она.
Ее резкие слова будут сочиться тьмой и холодом. Смертью. Она продолжит мешать, но по лицу ее покатятся слезы, а губы сожмутся в тонкую линию. Руки задрожат, но не выпустят посох.
– И если я этого не сделаю… то кто же тогда сделает? – Она поднимет на меня пустой взгляд. – Ты, Эл?
По коже побегут мурашки. Я захочу ей помочь, но лишь продолжу наблюдать за ее работой. Когда она достанет из котла ткань, та снова будет белой – на самом деле это рубашка. Такие носили под доспехами на шалотских турнирах мои братья и отец. Моргана бросит в меня ею, и я поймаю ее. Рубашка будет сухой, но я совсем этому не удивлюсь.
– Побудь хоть немного полезной, ночь будет длинная, – скажет Моргана.
– Завтрашний день будет еще дольше, – предостерегу я, но послушаюсь и аккуратно сложу рубашку себе под ноги.
На несколько мгновений повиснет мучительная тишина. Я не сразу замечу, что тоже плачу. Каждый раскат грома эхом станет отражаться в моей голове. Я стисну руки, впиваясь ногтями в кожу до крови.
Я должна ее остановить. Но я не могу.
Это вне моих сил.
– Как ты это делаешь? – спрошу я так тихо, что не буду уверена, услышала ли она меня.
Но она услышит. И не переспросит.
– Стараюсь не думать, – прохрипит она. – Об именах и лицах. Только о рубашках. Только о чистоте.
Я посмотрю на кучи одежды, которые ждут своей очереди, – каждая еще выше, еще алее предыдущей. Кто-то должен делать эту работу.
Моргана снова потянется вперед и вытащит белую рубашку, которая ничем не будет отличаться от остальных… но только на первый взгляд.