Очарование тьмы - стр. 46

Встав, офицер с минуту поизучал Рейфа, а потом протянул руки и крепко обнял его, совсем не заботясь о том, что его грязная одежда испачкала свежий китель и хрустящую рубашку.

– Мне очень жаль, мальчик, – тихо промолвил он. – Я любил твоих родителей. – Он выпустил его из объятий и отстранился на расстояние вытянутой руки. – Но, проклятье, солдат, ты совсем оборзел. Где ты, черт возьми, пропадал?

Рейф ненадолго прикрыл глаза, на него снова навалилась усталость. Теперь он был королем и не должен был ничего объяснять, но в первую очередь он все же оставался солдатом, преданным своим товарищам.

– Капитан сможет ответить на некоторые из твоих вопросов. Но сначала нам нужно…

– Разумеется, – прервал незнакомец, осознав свою ошибку. Он повернулся к солдату, стоявшему рядом: – Нашему королю и его офицерам необходимы ванны и свежая одежда. И подготовленные покои! И… – Его взгляд упал на меня, быть может, впервые обратив внимание на то, что я женщина. – И… – Он неуверенно замялся.

– Полковник Бодин, – вмешался Рейф, – она и была причиной моего отсутствия. – Он оглядел собравшихся, обращаясь теперь не только к полковнику, но и к остальным. – Важной причиной, – добавил он с ноткой суровости. Он вытянул руку в мою сторону. – Позвольте представить вам принцессу Арабеллу, Первую дочь дома Морриган.

Все взгляды обратились на меня, и я почувствовала себя голой, словно очищенная виноградина. Несколько юных солдат подавили смех, но затем все внезапно поняли, что Рейф говорит серьезно. Улыбки исчезли. Капитан Эйзия вытаращился на меня во все глаза, и лицо его раскраснелось, вероятно при воспоминании о каждом бранном слове, сказанным им в адрес Морригана.

Уголок рта полковника Бодина неловко дернулся.

– Она… ваша пленница?

Учитывая обстоятельства, нынешнюю вражду между нашими королевствами и мой жалкий вид, такой вывод был вполне закономерен.

Оррин фыркнул. Свен кашлянул.

– Нет, полковник, – ответил Рейф. – Принцесса Арабелла – ваша будущая королева.

Гриз издал низкий рык; Рейф только что узурпировал его заявление. Как только Гриз поднял мою руку перед кланами в Санктуме, для него я стала королевой одного единственного королевства.

Я бросила на него суровый взгляд, и Гриз схватился за бок, поморщившись так, словно это и стало причиной его несвоевременного проявления недовольства. Однако оно потонуло в последовавшей за этим тишине. Взгляды людей буквально душили.

Казалось, сейчас быть венданцем в стенах этого форпоста было гораздо предпочтительнее, чем дерзкой принцессой, бросившей своего драгоценного жениха-принца у алтаря.

Я расправила плечи и подняла подбородок выше, пусть это и обнажило еще несколько колец грязи на моей шее. Мне вдруг стало больно от всех этих попыток, больно за то, что я всегда оставалась не при делах, больно, что, когда Паулина, Берди и Гвинет были рядом и обнимали меня, тесно прижимаясь друг к другу, я была непобедима. Меня захлестнула тоска по сотне утерянных и ушедших вещей, которые я уже не смогу вернуть, включая Астер, которая беззаветно верила в меня. И эта боль была настолько глубокой, что мне внезапно захотелось пролить кровь наземь и исчезнуть.

Но моя пытка все никак не прекращалась. А потому я выпрямила спину и по-королевски выдвинула челюсть. Мой голос стал твердым и уверенным; я будто слышала, как это говорит моя мать, хотя шевелились мои собственные губы.