Очарование линий - стр. 34
Софья Лазаревна в последнее время перестала интересоваться её жизнью, Розочка вступила в переходный возраст, а у них в классе образовалась компания, помешанная на зарубежной музыке и журналах и она перестала готовиться к урокам, пропадая невесть где целыми днями, и круглые пятёрки (Розочка всегда была примером для сверстников и даже для сестры) сменились чётко выведенными четвёрками и даже кричаще жирными тройками. Софья Лазаревна пыталась объяснить младшей дочери пагубность увлечений и естественность всего, что происходит с её телом, но Розочка, похоже, её слов не воспринимала.
Римма Васильевна приватно побеседовала и с Софьей Лазаревной, и с тремя другими мамами (в компании было два мальчика и две девочки), разъяснив, чем чревато увлечение идеологически чуждой культурой и обрисовав самые драматичные перспективы. На какое-то время компанию удалось растащить, но Розочка от этого прежней не стала и даже с сестрой перестала делиться своими секретами.
Единственным человеком, который продолжал жить в прежнем ритме, был Осип Давидович. Он рано утром уходил на работу и поздно вечером приходил, зачастую засыпая ещё до Софьи Лазаревны, отчего их супружеская близость стала редкой и скоротечной. Но даже из редкого семейного общения и девочки, и Софья Лазаревна знали, что все его труды не напрасны, потому что Осипа Давидовича представили к правительственной награде и поставили в льготную очередь на приобретение автомашины. Реальность того и другого становилась всё более очевидной ещё и потому, что теперь Осип Давидович был мастером, у него в подчинении были две бригады, одна строила, а вторая занималась внутренней столяркой и морозы теперь не прерывали рабочего цикла.
Зима в тот год была не очень холодной, морозы держались около сорока градусов, актировок всего-то с неделю и было, и то не для всех: старшеклассникам занятия не отменяли. И эти дни Светлане особенно нравились: в школьных коридорах непривычно тихо и пустынно, малыши не лезли под ноги и не толкались, можно было не торопясь прогуляться на переменке или неспешно и со вкусом выпить чаю с пончиками в школьном буфете.
Здесь к ней за стол пару раз подсаживался физрук Гарик, предлагал вернуться в секцию (Диана после восьмого класса уехала на материк, остались три девочки, нечётное число), убеждая, что у неё есть способности и она вполне может стать мастером спорта и даже чемпионкой. Но она, сославшись на необходимость готовиться к экзаменам, отказалась. Гарик стал интересоваться, куда она собирается поступать и усердно рекомендовал Ленинградский институт физкультуры, который закончил сам, ну в крайнем случае советовал поступать в какой-нибудь питерский вуз, потому что Питер – самый интеллигентный город страны. Светлана возразила, что самые лучшие вузы в Москве, а живёт она в Подмосковье, зачем же ей ехать в промозглый Ленинград…
– Но мы бы могли там с тобой встречаться, – перегнулся через стол Гарик, отчего его шея и выглядывающие из-под спортивной майки плечи налились упругой краснотой, словно приглашая их потрогать.
– А у тебя там жена…
И этот наглый переход на «ты», и главное – то, что она знает о наличии жены, подействовали: физрук торопливо отставил стул и заспешил в спортзал, на ходу привычно окидывая оценивающим взглядом входящих в столовую восьмиклассниц…