Обжигающий лед - стр. 11

Я хватаю Уотерса за футболку и притягиваю к себе.

Его губы мягкие и теплые. Щетина на подбородке царапает кожу, но мне это нравится. Я запихиваю язык ему в рот. Ладно, не так. Я провожу им по нижней губе, касаясь едва зажившей ранки, и он поддается. Мягкие теплые языки влажно переплетаются. На вкус он как шоколад с привкусом кофейного ликера.

Горячая ладонь скользит по талии, прижимая к крепкому пылающему телу, и… господи… я животом ощущаю, как в него упирается нечто твердое и очень большое.

Вскоре Алекс разрывает поцелуй, не дав мне толком им насладиться, и проводит губами по щеке к уху.

– Пойдем отсюда?

– Бак тебя убьет.

– Пусть только попробует.

Кто-то зовет меня, но я предпочитаю проигнорировать оклик.

Вместо этого я покусываю губу Алекса, уж больно разгоряченная его готовностью подраться с Баком. Тот понимает намек и снова целует меня. Учитывая его поведение на льду, я ожидала агрессии, но его язык движется чувственно. Это лучший поцелуй в моей жизни – и очень жаль, ведь Алекс, скорее всего, такой же шлюхан, пусть и начитанный.

По прошлому опыту я понимаю, что мне не стоит идти к нему. Вот только мы не встречаемся и он не зовет меня на свидание, а я и не жду. В голове звучит Let’s Make Out – «Давай поцелуемся», – и я хочу, чтобы она стала мне гимном.

– Какого хрена? – вопит мне Бак на ухо.

Отшатнувшись, я разрываю поцелуй. Бак, сука! Немногочисленный народ, стоящий на улице, оборачивается на шум. Я и забыла, что мы не одни. Спишу на пиво и язык Алекса у меня во рту, затуманивший разум.

– Чем вы тут занимаетесь? – кричит Бак, бешено размахивая громадными волосатыми руками.

– Я ему отсасываю, – отвечаю с сарказмом. Иногда жалею, что мозг совершенно не фильтрует то, что я говорю.

Алекс давится, дернувшись, а лицо Бака багровеет. Ситуация просто бредовая; неловкость толкает меня продолжать пороть чушь.

– Ладно, подловил. Я ему не отсасывала. Но мы трахались языками. Целовались, короче, но «трахались языками» звучит пошлее, так что остановимся на этом.

У Бака раздуваются ноздри. Вот я сволочь. Алексу за это может и прилететь.

Бак понимает, что со мной сладить не получится, и набрасывается на Алекса:

– Убрал лапы от моей сестры!

– Сводной, – не удержавшись, добавляю я.

– Какая разница!

– Даже не начинай! – Я трясу пальцем у него перед носом и попутно мотаю головой. – Не тебе решать, чем я занимаюсь и где Алексу держать руки!

– Я Скай расскажу, – угрожает Бак, будто нам по четыре и я стащила его любимую игрушку.

– А ей будто не пофиг.

Бак выгибает бровь.

– Смеешься? Она всем подругам растреплет.

Черт. И правда. Мама не умеет держать язык за зубами. Еще и вопросами завалит. Спасибо, не надо.

Схватив Бака за пиджак, я пытаюсь подтянуться к его лицу. Это все равно что карабкаться по скале – большой волосатой скале, – так что я быстро сдаюсь и дергаю его за рубашку, чтобы он наклонился сам.

– Слушай сюда, придурок. Скажешь маме хоть слово, и я всем расскажу, как ты напился и полез меня лапать, понял? Я не шучу, уж поверь мне.

Бак меня, конечно, не лапал. Разве только случайно.

– Не посмеешь, – шипит он.

Я крепче наматываю волосы на кулак. Образно, разумеется – в жизни не стала бы трогать его волосню.

– Уверен? Давай, проверь, мне терять нечего.