Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая - стр. 7
Он всегда приходил на работу раньше всех, грел чайник и готовил себе кофе. Усаживался, не спеша вынимал документы и принимался составлять в ежедневнике план своей работы на день. Пятнадцать-двадцать минут полной тишины и одиночества были самым любимым его временем. Эдик успевал настроиться, ощутить важность своей персоны и даже немножко помечтать.
«Съезди все-таки…» – крутилась в голове странная просьба матери. Он достал из нижнего ящика стола старую общую тетрадь, раскрыл на середине и взял цветную фотографию. На ней таращился маленький симпатичный мальчик с пластмассовым пистолетиком в руке, сидящий на коленях отца. Отец застыл с чайной ложкой, поднесенной к плотно сжатому рту смешного малыша. Они оба улыбались, дурачились, заметив, что их снимают. Эдуард с минуту внимательно рассматривал фото, близко поднеся к глазам и вглядываясь в каждую его деталь. Он точно помнил, как был счастлив тогда. Сейчас то давнишнее, но навсегда сохраненное в душе счастье казалось ему невыразимо огромным и ярким, наполнявшим его тело до последней клеточки, заливавшим каждый день детства. Теплота, забота, ощущение любви и безопасности, распространявшиеся на все бесконечное будущее. Жаль, что ничего этого сейчас нет и, скорее всего, уже никогда не будет. Никогда? Подкатили слезы, горло сдавил спазм, стало трудно дышать. За прошедшие с момента ухода отца одиннадцать лет он так и не смог привыкнуть к его постоянному отсутствию. Виделись они потом всего раза два или три, да и то вскользь. Почти не говорили. Эдуард не мог простить предательства, еще тогда подробно и многократно объясненного матерью. Не имеющее границ уважение, даже обожествление отца, словно повинуясь тумблеру переключателя в голове четырнадцатилетнего подростка, разом сменилось отвращением. Однако по мере взросления ненависть естественным образом стала уступать место любопытству. Все хорошее, накопленное за время совместной жизни и однажды вытесненное, постепенно возвращалось.
Один их разговор, один из последних и тогда не понятый, но позднее осмысленный, часто всплывал в памяти, побуждая к действию.
«Запомни, сынок, для того чтобы что-то получить и чего-то добиться, нужно всего лишь очень сильно захотеть, а если уж захотел, то что-то делать. Хоть что-нибудь, но обязательно делать, – отец держал сына за руку, но рассеянно смотрел то ли в сторону, то ли вглубь себя. – Это правило не знает исключений, поверь мне».
«Я очень-очень хочу!»
«Чего же?»
«Стать сильным, чтоб от меня ребята в школе отстали и больше не лезли», – голос мальчика дрогнул от нахлынувших обидных и унизительных воспоминаний.
«Ясно, – отец вздохнул. – И что ты делаешь, чтобы стать сильным?»
«Ничего пока. А что я могу?»
«Ну, не знаю. Тренироваться, может быть, качаться, набивать кулаки. Есть секции самбо, карате, бокса. Там учат постоять за себя и мальчишек, и девчонок. В конце концов, бегом можно заняться, тоже вариант».
«Надо подумать, – без энтузиазма протянул подросток. – Хорошая мысль».
«Согласен, неплохая».
Они замолчали, разговор расклеился. Эдик и сам знал, что нужно тренироваться, но ленился. Он ждал от отца какого-то невероятного совета, который позволит избавиться от назойливых одноклассников, не прикладывая особых усилий. Догадывался, конечно, что такого способа нет, но все-таки надеялся. «Легко ему говорить, – думал он. – Большой и сильный мужик, бывший боксер, никто к нему не пристанет, да и нет среди взрослых таких глупых отношений, как в школе».