Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая - стр. 24
И все-таки Эдика не оставляло ощущение, что некто неведомый, напоминающий глумливое отражение в запотевшем зеркале, сильными руками толкает его в спину туда, куда Эдику не надо. Толкает и удивляется вялому сопротивлению. Он снова вспомнил паука, его яд и понял, что обязательно убьет мерзкого старика, и даже знает как.
– Приехали, – ровным голосом сообщил таксист и мотнул головой вправо. – Пятая Парковая. Вон ваш дом.
– Этот? – Свекольников протянул руку в сторону красной кирпичной пятиэтажки с высоким цоколем. – Мрачновато тут. Темно.
– Он самый. Расплачиваться будем?
– Да, спасибо. Сколько?
– Семьсот рублей.
Отец оказался пожилым человеком среднего роста, на вид лет шестидесяти, жилистым, с давно не мытой и нечесаной головой и с короткой бородой. Он молча, словно стесняясь, впустил сына внутрь и запер за ним дверь.
Коммунальная двухкомнатная квартира, в которой Роман Сергеевич Свекольников владел комнатой, пугала свой заброшенностью. В узкой, длинной прихожей самодельные кособокие шкафы и опасные антресоли из необработанных досок. Оборванные по углам столетние обои, на стенах глубоко пробитые муравьиные тропы, кучи ничейного мусора, трупы огромных тараканов там и тут, закаменевшие в предсмертной агонии ботинки, банки с неизвестными веществами под толстым коллекционным слоем пыли и отвратительный удушливый запах. Кухня и другие места общего пользования не убирались никогда и не ремонтировались. Все это богатство освещалось предельно тусклыми, засиженными мухами лампочками под высоченными закопченными потолками. Могло показаться, что последние лет пятьдесят тут никто не жил, если бы не нотка маринованного чеснока в этом смраде.
Комната, в которую Эдуарда проводил отец, выглядела немногим лучше. Изготовленная по моде семидесятых полированная «стенка» из ДСП разгораживала пространство на две неравные части. Дальняя меньшая часть вмещала нечистую продавленную кушетку с ворохом белья и служила спальней. Ближнюю часть с известной натяжкой можно назвать библиотекой, поскольку по всем ее стенам были развешаны книжные полки со стеклами и без, заваленные разноразмерными книгами, блокнотами, старинными выцветшими квитанциями. Стена напротив входной двери имела высокое окно без штор. Выщербленный паркет и желтый потолок дополняли картину. Впрочем, если кому-то захотелось бы подмести и вытереть везде пыль, то обстановку возможно признать пригодной для проживания небольшой цыганской семьи, не зацикленной на санитарии.
Посреди библиотеки стоял прямоугольный стол, по бокам которого сидели два худых господина, один в очках, другой лысый, вытянув кадыкастые тощие шеи в сторону вошедших отца и сына.
– Познакомьтесь, друзья, – неожиданно приятным тенором сказал Роман Сергеевич. – Мой старший сын – Эдуард.
Хозяин взял паузу, которая вместила бы взрыв и гром двадцатиминутных аплодисментов, переходящих в овацию целого колонного зала, но гости настороженно молчали, чутко осматривая пакеты в руках молодого человека. Отец подошел к торцу стола со стороны окна, рукой смахнул на пол невидимые крошки и улыбнулся.
– Садись, сынок, не обращай на них внимания, они скоро уходят, – он придвинул Эдику тарелку с вилкой и обвел рукой угощение. – Покушай. Колбаса, сыр, огурчики, все свежее, – сел напротив и разлил гостям водку. – Выпьешь? Я боялся, что ты откажешься приезжать. Ну, давай.