Обязана быть его - стр. 51
— Ты никуда не поедешь, — только и выговорил он прежде, чем, схватив меня за руку, вышвырнуть из комнаты.
— Нам пора, Дарина, — Демьян посмотрел на часы. – Одевайся и зови Софью. У меня ещё много работы.
— Спасибо за ужин, — сказала я Демьяну, когда машина остановилась возле моего дома, и мы вышли на улицу.
— И за чашку! – влезла Соня.
— Пожалуйста, — ответил ей Демьян.
Соня сжала в руках ручки пакета, куда администратор кафе убрала ту самую чашку с Винни-пухом, из которой Сонька пила какао.
Вдоволь наигравшаяся, на обратном пути она притихла и прижалась ко мне маленьким сладким клубочком. Я же поглаживала её плечико и, чуть пьяная от глинтвейна, чувствовала непонятную грусть. В детстве я так хотела, чтобы у меня был папа… Я так хотела, чтобы у моего ребёнка был папа… А что в итоге? Ничего.
— Несколько дней меня не будет в городе, — сказал Демьян уже мне. – Нужно решить некоторые вопросы.
— В Таиланде? – напряглась я.
Любая мысль об Эдуарде заставляла меня нервничать. Больше всего мне хотелось, чтобы всё это закончилось, чтобы он навсегда исчез из моей жизни.
Штамп в паспорте, его фамилия… В первый же выходной я собиралась подать на развод. Первая растерянность прошла, и я дала себе обещание – не сдамся. Не сдамся, чёрт подери, пусть даже годы, прожитые с Эдуардом, оставили во мне неизгладимый след.
— Нет, — Демьян, как обычно, смотрел на меня. – Это касается исключительно работы.
— Ты едешь в командировку? – пакет в руках Сони зашуршал, и она поставила его на землю, но тут же подняла, поняв, что асфальт сырой.
— Да, — тон его не изменился, и меня опять поразило, что он разговаривает с ней, как со взрослым, равным себе человеком. – Привезу тебе что-нибудь. Как насчёт куклы?
Соня засмущалась. Опустила взгляд, потом снова посмотрела на Демьяна и, кивнув, заулыбалась.
— Договорились, — в уголках губ Терентьева появился намёк на улыбку.
Всё ещё смущённая, Сонька отбежала к подъезду, я же резко выговорила:
— Никогда не давай ребёнку обещаний, которые всё равно не сдержишь, — внутри появилась горечь. Сколько раз она вот так улыбалась, сколько раз ждала… Ждала, а потом я шла в соседний магазин и покупала кукол, мишек… Только обмануть её всё равно не выходило, и все эти куклы, игрушки, лежали беспризорные и ненужные. Не зная, она чувствовала ложь. Потому что дети всё чувствуют, знают даже то, чего знать не могут.
— Почему не сдержу? – очень серьёзно спросил Демьян.
— Потому что забудешь. Потому что не будет времени. Потому что найдутся другие дела, — прочеканила я. – Будет что-нибудь важнее, Демьян. Обязательно будет.
Он молчал. Некоторое время смотрел на Соню, потом в темноту питерского вечера и наконец очень жёстко проговорил, впившись взглядом в моё лицо:
— Я никогда не говорю просто так, — взял меня за шарф и потянул на себя. Отпустил и провёл пальцами по вороту пальто. – Запомни и это тоже, Дарина. Я никогда не даю пустых обещаний.
Его тёплое дыхание коснулось моей кожи, ладонь прошлась по боку и остановилась на талии. Тёмно-карие глаза манили таящимся в глубине зрачков пламенем, и я против воли сглотнула, понимая, что хочу прикоснуться к нему. Глинтвейн… Это просто глинтвейн: пряный, дурманящий. И ещё запах. Запах Демьяна…
— Я позвоню тебе, — сказал он, отпустив меня и, развернувшись, пошёл к ожидающей его машине.