Община Святого Георгия. 1 серия - стр. 2
Вера идёт дальше с газетой подмышкой. Подходит к Георгию. Достаёт из кармана банкноты. Выпадает пачка папирос. Георгий жадно глядит на пачку. Вера кладёт в фуражку банкноты, поднимает пачку, достаёт одну папиросу – себе, за ухо, под шляпу. Пачку кидает следом за деньгами. Инвалид хватает пачку, вытряхивает папиросу, пачку прячет за пазуху. Хлопает себя по карманам. Вера протягивает в сомкнутых ладонях зажжённую спичку. Он прикуривает, блаженно затягивается. Поднимает голову.
ГЕОРГИЙ
Спаси тебя бог,… барин!
Вера тушит спичку, швыряет в Неву, продолжает прогулку. Георгий смотрит вслед. Пряча банкноты, бормочет:
ГЕОРГИЙ
Ни ты ли под Сяочиньтидзы…
Внезапно бледнеет, хватается за культю. Лицо покрывается испариной. Ощупывает лихорадочно пустоту за культёй – будто нога есть и адски болит. Ведёт себя, как животное, испытывающее приступ ужаса от неосознаваемого. Хватает одну из культей обеими руками и шваркает её оземь.
ГЕОРГИЙ
Да чтоб тебя!
Несколько мучительных секунд борьбы с собой. Достаёт из кармана флягу. Откручивает. Долгий глоток.
(ХОХЛОВ, БЕЛОЗЕРСКИЙ, ПЕРСОНАЛ.)
Хохлов шагает широко; Белозерский за ним, лебезит.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Профессор, я…
Хохлов тормозит, разворачивается – нос к носу с учеником. Указывая в сторону палат:
ХОХЛОВ
Ты понимаешь, что эта гадость – не выход! Или ты «фантомникам» опийную курильню на дому устроишь?! Со всеми удобствами!
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Что же – выход?!
ХОХЛОВ
Сам хоть отравой не…
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Господь с вами, Алексей Фёдорович!
Дошли до кабинета. Хохлов открывает двери… Видит то, что явно не должен видеть Белозерский – резко захлопывает двери и для надёжности прислоняется спиной. Резко меняет тон.
ХОХЛОВ
Иди! Проведи занятие со студентами по десмургии!
Белозерский открыл, было, рот, но Хохлов «в характере»:
ХОХЛОВ
Иди, иди!
Белозерский смотрит на учителя с лёгким недоумением, делает несколько шагов. Хохлов вспоминает, как студенты кривили носы у одеяла «шрапнельника», уточняет вдогонку:
ХОХЛОВ
У гнойных коек! Пусть перевязывают, белоручки!
Белозерский уходит, заинтересованно оглядываясь. Удостоверившись, что он скрылся, Хохлов заходит в кабинет.
(ХОХЛОВ, ВЕРА.)
Хохлов заходит, закрывает дверь. На диванчике лежит Вера, в мужском наряде (как на Набережной), лицо прикрыла шляпой. На груди – развёрнутая газета. Хохлов на мгновение замирает у двери. Вера снимает с лица шляпу, подмигивает ему, пружинисто встаёт; идёт с раскрытыми объятиями – он раскрывает объятия навстречу.
ВЕРА
Старый добрый Алексей Фёдорович Хохлов! Здравствуйте, профессор!
ХОХЛОВ
Княгиня Данзайр! Вера Игнатьевна!
Обнимаются, искренне, крепко. Троекратно расцеловываются. Она – с мужской повадкой.
ВЕРА
Оставьте титулы! Они приводят в трепет разве тех, кто гноя бежит.
(БЕЛОЗЕРСКИЙ, КОНЦЕВИЧ, КРАВЧЕНКО, ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК.)
Кравченко стоит, курит. Госпитальный извозчик сидит – тачает упряжь. Выходят Белозерский и Концевич (в гражданской одежде, много беднее и потрёпанней Белозерского). Белозерский достаёт портсигар, протягивает Концевичу – тот берёт. Кравченко кивает на свою папиросу: мерси, уже есть. Госпитальный извозчик занят.
БЕЛОЗЕРСКИЙ
Доброе утро!
Кравченко подносит папиросу – Белозерский прикуривает от тлеющего огонька. Концевич прикуривает сам. Извозчик укололся шилом.