Общественный строй Руси. Заметки по истории - стр. 5
Противодействие восточных славян варягам росло, только в Летописях зафиксировано множество восстаний и подавление славянских племен варягами, вот только некоторые: 863 г. – легендарный бунт в Новгороде под предводительством Вадима Храброго; 865 г. – совершен поход приближенного Рюрика варяга Аскольда на полочан; 870 г. – война Аскольда с кривичами; 883 г. – Олег «примучил» (покорил) древлян; 884 г. – Олег покорил северян; 914 г. – новый поход на отказавшихся платить дань древлян Игоря, он обложил их еще большей данью, чем Олег; 937 г. варяжский воевода Свенельд начал войну против уличей.
Введение христианства византийского толка при Владимире в 988—989 гг. (по отцу Святославу он варяг (швед), а по матери Малуше-ключнице – славянин, она, скорее всего, дочь древлянского князя Мала, после женитьбы на которой, по настойчивой рекомендации матери Ольги, Варяжская династия получала как бы официальный статус княжеской династии) означало нахождение нейтральной религии из страны Византии (Восточной Римской империи) с которой постоянно в то время воевали русичи (получилось как после «холодной войны» жители покоренного мира социализма «восприняли» американскую идеологию и религию «золотого тельца»).
В 980 г. Владимир предпринял первую попытку провести религиозную реформу, в Киеве воздвигнуты деревянные кумиры Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла, Мокоши. Но она оказалась неудачной, поскольку они были территориальными богами различных славянских племен, формальное провозглашение кого-нибудь из них верховным богом державы означало бы перенос столицы из Киева в Новгород или еще куда-нибудь. Необходима была нейтральная религия, желательно монотеистического толка. Однако Членов А. М. в книге «По следам Добрыни», пишет: «Примеры Индии, Японии, Монголии, Китая и т. д. показывают, что многобожие абсолютно не помешало этим странам достичь высокой культуры, процветания, государственного единства, могущества. Широко распространенный взгляд, будто все такие блага – плод принятия единобожия, лишь миф, восходящий к богословию, но проникший и в науку. (Да и сам единобожный пантеон с его сонмом ангелов и архангелов, серафимов и пророков, святых и прочих священных персонажей есть всего лишь замаскированное многобожие.). Русский языческий пантеон был ничуть не хуже любого другого (вспомним хотя бы „Слово о полку Игореве“). И сохранение русского пантеона без Перуна не грозило Руси ни распадом единой державы, ни моральной или культурной отсталостью, никакими другими бедами. Никакой антитезой мнимой „тьмы“ язычества и мнимого „света“ христианской культуры на Руси той эпохи не было. Как не было и общего кризиса язычества».
Академик Е. Е. Голубинский так писал о летописной истории крещения Руси: «Кто любит занимательные и замысловатые повести, не заботясь ни о чем другом, для кого сказка предпочтительней всякой действительной истории, лишь бы имела указанные качества, того… повесть о крещении Владимира должна удовлетворить вполне, ибо достоинство замысловатости ей принадлежит бесспорно. Но немного критики, немного просто некоторой меры в вере – и с пространной повестью тотчас же должно случиться такое чудо, что от нее останется только голый остов, а потом и от этого голого остова останется только одна половина» (Е. Е. Голубинский. История русской церкви, т. I, первая половина тома М., 1901).