Общепит - стр. 11

— Веревкин Вил Михайлович, — почему-то широко усмехнулся неизвестный. — Мы сразу за тобой, или здесь подождем?

— Если не сложно, то здесь подождите. Там гости могут быть, не хотелось бы их тревожить.

— Только долго не задерживайся, — посоветовал Вил, кивая.

Владик поспешил в «Буревестник», предупреждать шефа, а комиссар со своим сопровождением остался снаружи.

— Не лучшая это идея, — Ане не нравилось все происходящее.

— Достаточно приличная, — с энтузиазмом возразил Вил Михайлович. — У вас же существует проблема, рождающая страх, так нет ничего лучше, чем напролом двинуться в пучину ужаса, надеясь ее покорить, чем ожидать, что тьма рассеется.

— Вы так красиво говорите, — Юля находилась под сильным впечатлением от этого мужчины. Возможно потому, что ранее она никогда не видела никого подобного. Для нее он за столь короткий срок стал олицетворением героя женского романа. Сильный и статный.

Вил Михайлович не обратил ровно никакого внимания на недвусмысленные взгляды Юлии, предпочтя сразу после высказываний окунуться в собственные мысли, ни на секунду не упуская важную миссию, ради которой прибыл в этот город.

— Вас ожидают, — Владик вернулся гораздо быстрее, чем рассчитывал комиссар. Видимо, авторитетный шеф прекрасно понимал ситуацию, в которой оказался и был при этом человеком крайне вдумчивым и прозорливым.

— Благодарю, — кивнул Вил Михайлович и двинулся к крыльцу. Девушки гуськом засеменили следом.

Двое охранников попытались преградить дорогу комиссару и один из них даже попытался обыскать служителя закона, как делал со всеми гостями. К счастью, Владик вовремя вмешался и отвесил подзатыльник здоровенному мужику, не считая нужным давать какие-либо еще объяснения.

— Мне кажется, что твои манеры слишком хороши для этого города, — тихо заметил Вил Михайлович, когда они проходили мимо.

— Стараюсь не прозевать то, что дает мне судьба, — признался Владик. — Но выше головы прыгать не собираюсь. Нет во мне авантюризма.

— Это похвально. Далеко пойдешь, молодой человек, — ответил Вил, пробираясь в нутро «Буревестника».

Подобных мест в городах бескрайнего СССР было множество. Еще недавно сюда приходили слушать музыку, выпивать, танцевать, смеяться и знакомиться. Подразумевалась веселая, расслабляющая атмосфера, но Вил не мог понять, что именно такого веселого было в этих узких коридорах, заканчивающихся неожиданными поворотами, в выцветших обоях, плохо наклеенных на древние газеты. Ему казалось, что в свете тошнотворно-желтых ламп он может разобрать революционные заголовки, проступающие ядовитыми чернилами сквозь тонкий слой с цветочным узором.

Обязательным элементом на полу были ковровые дорожки. Их будто в издевку стелили абсолютно везде и если летом они были просто нелепыми, то ближе к зиме становились поистине отвратительными. Сотни пар обуви заносили снег в помещение и неравномерно распределяли его по этой ворсистой трассе. Это смазывало цвета и преобразовывало покрытие в подобие чавкающего болота.

На потолки Вил старался не смотреть — он и так чувствовал, что их не пощадила невнятная бурая краска, а светильники были безвкусным образцом какого-то подражания.

Это нелепое совокупление стилей рождало форменную безвкусицу, внутри которой не захотел бы находиться ни один нормальный человек. В подобных местах всегда было очень накурено. С такой силой и неистовостью, словно курильщики пытались сигаретным дымым скрыть все уродство помещения. А когда и этого им не удавалось — они обращались к алкоголю, стремясь если не спрятать окружающее убожество, то хотя бы напиться до беспамятства и забыть это место как страшный сон.