Общее место - стр. 6

– Можно поставить такой ринг-тон, – заметил я. – Чтобы шелестели купюры. Или звенели монеты.

– Да ну, – поморщился водитель. – Я же таксист, а не порно-модель.

Я выбрался из машины. У подъезда меня уже ждала Лизка.

Лизка – ведьма. Не в том смысле, в каком о человеке говорят, что вот он шахматист или филателист, а в том, что он, к примеру, рыжий или шотландец. Тут, конечно, можно вспомнить любимый Вовкин тост, что ведьмами не рождаются, а становятся, так выпьем за ведьму, которая родилась ведьмой, но не стала ею, но это все игра словами. Лизка – натуральная ведьма. То есть, по рождению и, что следует рассматривать в качестве множителя, по воспитанию. Да-да, матушка ее, что каждое лето на родной Лизкиной Вологодчине с нетерпением ожидает внука Димку на летнее времяпрепровождение, конкурируя за это право с Вовкиными родителями, была и есть натуральной потомственной ведьмой. Со слов Вовки она кроме всего прочего до сих пор является участковым терапевтом, за что любима и уважаема всей округой, так что даже помыслить о том, чтобы обозвать ее как-то, никому там и в голову не придет.

Собственно, Лизка во всех смыслах пошла по материнским стопам. С ее же молоком впитала ведьмовскую науку, школу закончила с золотой медалью, оставила за спиной Рязанский медицинский, стала отличным терапевтом, хлебнула врачебной практики в самой что ни на есть глубинке, где и столкнулась с рафинированным москвичом Вовкой, который точно так же отрабатывал институтское образование в местной школе учителем литературы, русского языка и истории, последнее, правда, уже чисто по нехватке кадров. Вовка, конечно, мог увильнуть от этой тягостной обязанности, все ж таки не те времена уже были, но вот такая незадача, что в армию могли его призвать, а так-то – деревенский учитель, окститесь, какая армия? Понятное дело, что Вовка на ведьмака не тянул ни по каким параметрам, зато он тянул на лозоходца и на провидца. Без всякого бурения мог сказать односельчанам, что за грунты покоятся под их избами, указывал, где надо копать колодцы, а где лучше даже не мучиться. Только принюхавшись да прислушавшись, был способен определить, где искрит электросеть, и какая из машин в совхозном гараже завтра не выйдет на линию. А уж с рыбалки и из лесу без рыбы и грибов никогда не возвращался, отчего прослыл среди односельчан придурковатым, но колдуном.

Про Лизку Вовка сразу сказал, когда ненароком сломал ногу, отталкивая на летней практике зазевавшегося школьника от косилки, и оказался в ее медпункте, что она не такая как все. Особенная, то есть. Лизка, которая, как она сама говорила, могла бы приворожить даже Алена Делона, будь тот помоложе и загляни в забытый богом совхоз на Псковщине, где она волею судьбы столкнулась с будущим благоверным, спорить с Вовкой не стала, хотя и никаких приворотов к нему не применяла. Просто, делая ему очередную перевязку, как-то особенно нежно потрепала Вовку по щеке, из-за чего он, как она сама рассказывала, даже хрюкнул от нежности. Растаял, то есть. Закончилось это в самом первом приближении длительным поцелуем, а во втором и во всех последующих – возвращением в Москву, тем более, что у Вовки там имелась квартира от его родителей, что перебрались на пенсии в жаркий город Анапу, рождением Димки и всеми вытекающими обстоятельствами, среди которых случилось и приобщение и Лизки, и Вовки к нашей конторе или даже сообществу «Общее место».