Обреченный на любовь - стр. 44

Так. Данные медицинских профилактических осмотров. Рост… Вес… Объем легких… Давление… Сексуальный коэффициент… Вывод: здоров. Здесь?.. Здоров. Отлично! Два здоровых тридцатитрехлетних мужика помирают в собственных постелях без видимой причины… Стоп! Возраст один, не однокашники ли? Сейчас проверим… Андерсон. Космическая Академия, Бернское отделение. А Накаяма?.. Сурабайское отделение. Не то, не видно никакой связи… Посмотрим послужные списки. Андерсон. 38-й год, орбитальная станция «Нахтигаль», стажер… Далее Луна, база «Мун-3», вахтовый энергетик… Далее орбитальный стационар «А», энергетик системы ретрансляции… И наконец лихтеровоз «Пинк Винд». Ясно. Теперь Накаяма… Оп-па, орбитальная станция «Нахтигаль», стажер… Вот и первая точка соприкосновения, этакие дети «Нахтигаля»… Что же это за «Нахтигаль»? Знакомое словечко, «соловей», что ли, по-немецки? Дети «Соловья»… Посмотрим на этого соловья… Так, орбитальная станция модульного типа, предназначена для стажировки выпускников Космической Академии, начало эксплуатации – 21-й год, четверть века этому соловью, технические параметры нас пока не интересуют. А вот что у него за дети – любопытно… Ага, экипажи. Смотрим 38-й год… Так. Руководитель – Рафаэль Мартинес, Барселона; стажеры – Стефан Андерсон, Шеллефтео… хорошо… Юрген Бойль, Гамбург… отлично… Джон Формен, Молта, штат Огайо… превосходно… Что? Что-что??? Игорь Крылов, Санкт-Петербург?!

Калинов почувствовал, как спина его покрылась холодным потом. Теперь утренний визит Аллы предстал перед ним совсем в ином свете.

«Мисс миллионерша» появилась ровно в половине десятого. Выглядела она явно невесело, и Калинов слегка затруднился в выборе подходящего тона. Молча пожал протянутую вялую руку, усадил в кресло.

– Ну привет! Что стряслось?

– Не знаю, Саша. Сама ничего не понимаю. Вижу только, что с Игорем происходит странное.

– С Зябликом странное?.. Он же звонил мне во вторник, в гости приглашал, да я так и не собрался… У вас же сейчас медовый месяц должен быть!

Она не приняла шутки, не улыбнулась, не стрельнула кокетливо глазками. Лишь протяжно вздохнула, и вздох сей Калинову совершенно не понравился. Этот вздох никак не мог принадлежать Аллочке Крыловой.

– Ну-ка, давай успокоимся, и расскажи мне все по порядку. Хорошо?

Наливая в стакан воду, он вспомнил, как семнадцать лет назад вот так же сидела перед ним женщина. Женщину ту звали Лидией, но она тоже говорила ему о Зяблике.

– Он вернулся в прошлый понедельник, – сказала Алла, судорожно выглотав воду.

– Куда он ходил?

– К Нептуну. Экспедиция продолжалась полгода.

Точно, вспомнил Калинов. Он же говорил мне, когда звонил. Мог бы и запомнить, пожалуй. Хорош друг!..

– Так он тебя на руках должен носить!

Она опять не приняла шутки.

– Он и носил. Целых три дня – вторник, среду и четверг. В пятницу я вдруг почувствовала: его что-то тревожит. Он старался скрыть тревогу, шутил, смеялся, но я ведь чувствовала… А в субботу он сбежал. – Она грустно улыбнулась.

– Как это – сбежал?

– С утра мы поехали на монорельсе в Павловский парк. Все было хорошо. Потом он опять встревожился. Я спросила, что с ним. Ничего, говорит, все в порядке, хорошо-то как на Земле… А потом, когда мы переходили Чугунный мостик через Славянку, он вдруг закрутил головой, обернулся, посмотрел назад, потом на меня, да как бросится бежать. Я за ним, кричу: «Игорь! Игорь!» – но конечно не догнала. Видела, как он растолкал очередь у джамп-кабин и…