Обреченные выстоять. Мужские расказы - стр. 6
Но под одной кроватью им оказалось тесно, и, будто пара одурманенных отравой тараканов, они одновременно ринулись расползаться в разные стороны под соседние койки, замерев под ними как раз в тот момент, когда дверь в спальню приоткрылась, и на пороге показались два светлых сандалия на босу ногу. Ничего выше этих сандалий Фёдору из-под кровати видно не было. Сандалии немного постояли, словно раздумывая над чем-то, а потом к ним добавились ещё и колени. «На корточки присел», – догадался Семён, а Фёдор в своём укрытии зажмурил глаза. Ему подумалось, что если он притворится спящим, то его просто оставят в покое – ну не будет же, в самом деле, директор лагеря будить посреди ночи спящего мальчика: это негуманно.
В этот момент, в сумраке тонкой полоски света с веранды, Фёдор приметил недалеко от правого сандалия крышку от своей баночки, выроненной во время недавней суматохи, и вспомнил про жуков.
Жуки, видимо, тоже про него вспомнили. Лёжа на животе под кроватью, он вдруг уловил их шуршание у себя на спине. А банка, которую он всё ещё судорожно сжимал в руке перед собой, была наполовину пуста. Если б он не знал, кто это его щекочет, то ощущения могли бы быть даже приятными. Но в том-то и дело, что он знал, и в панике дёрнулся кверху, совсем забыв, что там металлическая сетка кровати, на которой мирно посапывала Света, не догадываясь о происходящем внизу, под своим матрацем. Впрочем, она лишь слегка подскочила на постели, даже не проснувшись.
Яркий сноп света от фонарика резанул по его зажмуренным глазам, и Фёдор, больно ударившийся перед этим об импровизированный потолок, даже смог изобразить зевок, и потянулся на полу, пробормотав:
– Чего по ночам шастаете, спать не даёте?
Следующим высветился Сенька. В отличии от своего друга, он не притворялся ни спящим, ни случайно зашедшим на чашку чая под кровать прохожим – он просто в ужасе пялился на сидящего перед ним майского жука, не смея произнести ни звука.
– Выползаем все, живо! – донеслось до них гремучее шипение директора, и Семён сразу и не понял-то даже, кому выползать – жукам или им с Федькой. – Тоже мне, дети-индиго!
В тот раз им пришлось по-морскому мыть полы на веранде до полуночи: вожатый Дима от души выливал полное ведро воды, а они тряпками собирали всю эту воду назад в ведро, причем отжать нужно было ровно столько, сколько и вылилось. Хоть слезами добавляй.
Ночной труд облагораживает. После трёх вёдер они спали в своих мягких постельках, как сурки в норках, и даже утренний протяжный крик Светы, обнаружившей на своей подушке одного из обитателей Федькиной банки, забытого ими второпях накануне, не принёс им желанного удовлетворения – спать сильно хотелось, а руки-ноги ломило, будто это их ночью отжимали вместо тряпок
Пару дней Фёдор ходил тише воды и ниже травы, помня про упражнения с вёдрами под луной. Но природу не обманешь, а Фёдора не согнёшь – ближе к середине смены настала пора Больших Зубных Паст.
Как-то после полдника он подошёл к Семёну и с видом бывалого заговорщика подмигнул:
– Сегодня идём..?
– Куда? – не понял тот.
– Девчонок пастами мазать. Забыл, что ли?
Семён поскрёб затылок.
– С тобой как свяжешься – так обязательно влипнешь: или под поломойку, или под кровать.
– Трусишь? Слабо, что ли?
– А вот и нет! Спать сегодня хочу, вот и всё.