Обреченные. Путь в огонь - стр. 6
Ее как будто сковало коркой льда. А самое обидное, что дар не слушался. Она пыталась призвать огонь, но тот как будто забыл о ее существовании. Кандалы, которыми ее сковали после неудачного сожжения, были сарамитовыми[1], только так она могла объяснить то, что сила покинула ее. Беспомощные слезы катились по щекам. И, кажется, это единственное, что еще сохраняло тепло в ее теле. Лишь эти соленые капли жгли.
Внезапно что-то привлекло ее внимание. Какой-то звук. Кто-то приближался по коридору. Ибриен непроизвольно сжалась, ожидая, что последует за этим. Послышался лязг металлического засова. Девушка быстрым движением вытерла слезы, чтобы ни одна местная крыса не увидела, что творится у нее внутри, и села, плотно подтянув колени к животу, чтобы прикрыть наготу хотя бы так.
Дверь распахнулась. В глаза ударил яркий свет факела. Ибриен непроизвольно закрыла лицо сгибом локтя. Некоторое время стояла жуткая тишина. Глаза постепенно привыкали к свету. Пленница медленно опустила руку и так же неторопливо подняла глаза.
На нее двумя округлившимися, как ей показалось, от ужаса глазами, смотрел молодой мужчина. Не слишком высокий, но коренастый, со светло-пепельными волосами, которые крупными завитками спадали на лоб и едва прикрывали уши. В одной руке он сжимал факел, в другой держал кувшин, на горлышке которого лежал ломоть хлеба.
Светоносец. Это сразу стало понятно по его доспехам и эмблеме на них. Каждый служитель ордена носил на облачении определенный символ. Этот имел льва, что означало храбрость, об этом все знали. Но он вовсе не выглядел смелым. Совсем наоборот. Застыл каменной статуей и не двигался. Что же его так напугало? То, что она ведьма или то, что она совершенно нагая, быть может?
Глядя на это неуверенное выражение лица, Ибриен почувствовала, как от живота вверх к шее поднимается горячая ненависть. Это чувство выжгло из нее все остальные, в том числе и стыд. Девушка медленно, не обращая внимания на боль в затекших конечностях, поднялась во весь рост, являя одному из извергов всю себя. Она гордо подняла голову и посмотрела прямо в его голубые глаза.
Наконец тот очнулся. Он стыдливо опустил взгляд. Пленница презрительно ухмыльнулась одной стороной лица.
— Пришел полюбоваться? Так что ж глаза прячешь? — насмешливо произнесла она и закашлялась. В горле было сухо, Ибриен терзала жажда.
— Я принес воду и хлеб, — тихо сказал он, все еще не поднимая головы. — Вот, — он сделал два шага вперед и быстро поставил кувшин на каменный пол.
При слове «вода» у девушки еще больше засаднило горло. Она так страстно желала напиться! Жажда была сильнее холода, от которого ее ладони мелко подрагивали. Но не сильнее презрения к этим людям. Когда воин отошел обратно к двери, она приблизилась к кувшину, сняла хлеб и, кинув его под ноги, раздавила, а сосуд подняла и нарочито медленно вылила содержимое на пол, наслаждаясь растерянностью, которая завладела ее тюремщиком.
— Я не нуждаюсь в ваших подачках, — криво усмехнулась Ибриен, позволяя всем своим чувствам отразиться в одном этом жесте.
Он снова поднял на нее взгляд и, покачав головой, вышел и захлопнул за собой дверь. Ведьма зарычала и с размаху кинула в том же направлении кувшин. Он с треском врезался в дверь и, судя по звуку, рассыпался на сотни черенков.