Обреченные на месть - стр. 22
– Не переживай, у нас кредит. Дай мастерам «премию» от души за старание и качество – вот и все.
Я достал тысячу рублей, приплюсовав к ним чуть начатую трехлитровую «Пауло Росси» и, донельзя довольный, распрощался.
Вначале мы решили заехать ко мне, перекусить и собраться с мыслями. Машина будто соскучилась без хозяина – летела по Третьему кольцу как ласточка. И менее чем через полчаса я парковал свою «новенькую» красавицу в гараж-ракушку напротив своего подъезда.
Мой бело-серый, из силикатного кирпича четырехэтажный дом хрущевской постройки в виде дурацкой буквы «Г», казалось, с радостью встречает нас с Ангелиной. Пока поднимались на третий этаж, я извинялся за свою однокомнатную берлогу и холостяцкий «порядок» в ней. Голос предательски подрагивал и напряжение минувшего дня концентрировалось в одном, подавляющем всё желании. Как только мы закрыли за собой дверь, я рывком привлек к себе Ангелину, и мы застыли в долгом поцелуе. И сразу исчез страх – страх того, что этой ночью не повторится невероятно счастливое и трагическое утро, страх потерять еще не найденное. Мягко отстранившись, Лина спросила:
– Ты меня хотя бы покормишь?
– Не только. Я с тебя пылинки буду сдувать всю оставшуюся жизнь. Только ты пожелай этого.
– А не обманешь? – засмеялась она.
– Нет, не смогу…
Из всего того, что я захватил, мы сделали шикарный ужин. Полбутылки начатого утром коньяка завершили этот, как оказалось, прекрасный вечер. А впереди была великолепная ночь. Никакие телефонные звонки нам больше не помешали.
А утром оказалось, что телефон отключился – мы забыли поставить его на подзарядку, но это нас совершенно не удручало. Подключив телефон к сети, я выскочил из дома, чтобы купить в ближайшей булочной что-нибудь к чаю. Во дворе встретил своего напарника по работе – мы жили по соседству.
– Ты что это, – спросил меня Николай, – пропал и не объявляешься совсем? Случилось что?
– Да, случилось. Я до конца недели, а может и двух, работать не смогу. Беру отпуск за свой счет.
– Что-то серьезное? – допытывался он.
– Личное, – ответил я.
– Давно бы так! Пора заканчивать жизнь холостяцкую, – подначивал он меня, пока я не скрылся в подъезде.
Кофе по-турецки уже был готов, его крепкий ароматный запах волновал чувства. Заметив во мне состояние гончей, идущей по следу, Лина сообщила:
– Только что звонил папа и просил приехать к нему незамедлительно.
Ну вот, обрушилось у меня все внутри, теперь и папа в курсе наших отношений… Впрочем, так даже лучше – не надо что-то изобретать и скрываться, как школьникам… Правда, разница в четырнадцать лет будет всегда давить на подсознание… И тут же я оборвал себя: какая там разница, если, может быть, завтра какой-нибудь отморозок за пакетик героина выстрелит в спину!.. Ладно, как-нибудь прорвемся, решил я, выходя с Линой из подъезда. Пусть будет, что будет!
Алексей встретил нас в холле госпиталя. Утром у него, оказывается, уже вынули дренажную стеклянную трубку из легкого и зашили отверстие. Раны пока беспокоят, но он надеется дней через пять покинуть это заведение. На похороны Романа, а вернее, на кремацию, он поедет, но затем придется вернуться в госпиталь. С телом будут прощаться при закрытом гробе, так советовали в похоронном бюро, и последняя жена Романа с этим согласилась. Две предыдущие участвовать в похоронах отказались.