Обратная сторона времени - стр. 21
На даче дед обязательно спал на веранде, готовил себя к суровым погодным условиям и натягивал вокруг москитную сетку, как он привык в тундре. Я думаю, если бы летом нас завалило снегом, дед бы очень обрадовался. Папа ездил в Африку и привез оттуда щиты и копье. Как его пропустили через границу, сама не представляю, он мог в Африке остаться навсегда или ходил бы босиком вдоль колючей проволоки со своим щитом и копьем. Не забывайте, что все это называлось холодным оружием. Пропустили его, наверно, потому, что он был в штанах и рубашке, а не в набедренной повязке, как дикий человек. А тем, кто в штанах, можно ходить с копьем. Так и скажут: – Кто в штанах и с копьем, проходи…
И идешь себе… Папа был высокий, худой, очень красивый, копье ему очень шло.
Еще у меня была тетя, родная мамина сестра. Ее я звала Ленкой, потому что она была младше мамы, и у нас с ней была не очень большая разница в возрасте, если считать в годах – ей было пятнадцать, когда мне шесть. Родители меня хорошо воспитывали, а Ленка на свое усмотрение. В карты научила – это считалось плохо, а в шахматы – хорошо. И вообще, она знала много такого, что мне – девочке и ребенку из приличной семьи знать было еще рано. Ленка так и говорила. Это тебе еще рано. Или: вырастешь и сама узнаешь. Я помню, мы пели:
Я не знаю, что с большой буквы, а что с маленькой, но когда поешь, это неважно. Однажды, мы с Ленкой ехали по нашему главному Ленинскому проспекту на велосипедах, она впереди, а я сзади. И увидели мою маму, она стояла с другой стороны проспекта, молча, и почему-то держалась рукой за электрический столб. Лицо у нее было белое, как милиционер на празднике. Я ей помахала, но она не ответила. Оказалось, ей стало плохо с сердцем, когда она увидела, как я – шестилетний ребенок еду среди машин на велосипеде. И еще я придумала загадку, когда смотрела телевизор про Америку: Какая разница между электрическим стулом и электрическим столбом?.. Если вы не догадались, вот правильный ответ: со столба можно упасть и больно удариться, а на стул можно удобно сесть и сидеть.
Теперь еще о себе, чтобы вы меня лучше поняли. Я люблю рассматривать старые черно-белые фотографии, выцветшие, выгоревшие, пожелтевшие, часто с оторванными краями и сложенные вдвое, со следами сгибов. И с надписью чернильной ручкой на обороте вверху, обязательно наискось. Потом на надпись полагалось дуть, чтобы чернила быстрее высохли. Я, когда узнала, удивилась. Между прочим, некоторые из таких фотографий похожи на черно-белые репродукции картин, иногда, буквально, нельзя отличить. Недавно я рассматривала одну такую красавицу. Я уже знаю, чем кончилась ее жизнь, знаю, что она пережила мужа. Я читала ее рассказ об их первых свиданиях. Она еще была студенткой, а он молодым хирургом. Однажды она пришла к нему на ночное дежурство, но тут в отделение неожиданно приехал профессор, ей пришлось спрятаться в одежный шкаф и сидеть там, пока снаружи шла профессорская кутерьма. Ничего себе были порядки. Потом я читала историю ее военной жизни с тем же хирургом, теперь уже законным мужем. Он был начальником полевого госпиталя, она – врачом, оперировала вместе с ним. В начале войны они отступали, встали на ночлег в какой-то деревне, отправили раненых единственной машиной, но тут в избу заскочил деревенский мальчишка – в деревне немцы, идут сюда. И они бежали, весь госпиталь бежал, ночью, полуодетые, в чем попало, босые. Хорошо, что они успели отправить раненых. Это чудо – так она пишет. А потом муж едва не попал под полевой суд, он раздал литр спирта шоферам проезжавших машин, чтобы забрали раненых, а его обвинили в хищении. Такая была жизнь, и еще много чего. Но все закончилось хорошо. И после войны они жили долго и счастливо, я видела их фото с курорта Кисловодск, пятьдесят третий год. Название