Обратная перспектива - стр. 19
Господи Иисусе!
– Не воспользоваться таким шансом поглазеть – просто кощунство, – пожимая плечом, говорит она.
– Думаю, Джош бы не счел твою идею гениальной.
– Речь не обо мне, а о тебе. – Она на мгновение пускает в меня метафорическую раскаленную стрелу, сужая карие глаза, а потом возвращается к уродливой фигурке в своих руках. Творение, достойное трехлетнего ребенка, впервые попавшего в кружок оригами, отправляется в мусорное ведро. Элси берет новый лист съедобной бумаги, чтобы теперь поиздеваться над ним, и я обещаю себе настроить для нее рассылку от всех местных кондитерских. – Нет ничего плохого в том, чтобы просто смотреть. Хотя знаешь, я почти уверена, что ты могла бы зайти и дальше, а хороший секс сделал бы тебя немного более… общественно гибкой.
– Это такой новый эвфемизм для коммуникабельности? – Теперь моя очередь сузить глаза на нее.
– Не пойми меня неправильно, Нао, но ты слишком нервная. Весь этот скопившийся стресс давит на тебя так, что это отражается на окружающих, – мягким тоном произносит Элси, теперь уже сосредоточив взгляд на моем лице. – И ты выглядишь бледной. Как у тебя дела со сном? – Многозначительная пауза. – Едой?
Последнее слово Элси произносит с нажимом. Это не первая ее попытка поднять вопрос о моем питании, но я отмахиваюсь от нее как от людей, что суют прохожим листовки на оживленных улицах. Неинтересно.
– Я в порядке, спасибо за заботу о моей сексуальной жизни и режиме дня. И не говори ерунды, взгляни на это лицо, оно – почти эталон обаяния. – В подтверждение своих слов прикладываю тыльную сторону ладони к подбородку, хлопая ресницами.
– Уэйд бы поспорил.
Чертов Уэйд.
– О, да ладно тебе, ваши пижамные вечеринки уже выходят из-под контроля, если он превратился в шести с половиной футовую сплетницу. С чего бы ему вообще жаловаться, мы видимся только на некоторых рабочих собраниях и иногда в комнате отдыха, где он больше интересуется набиванием желудка, чем окружающими.
Серьезно, эти двое странным образом сблизились, и не то чтобы я ревновала свою лучшую подругу к ее новообретенному самопровозглашенному брату; просто это немного выводит из себя, когда последний человек, на чью благосклонность ты надеешься, принимает осуждающую позу. В следующий раз перережу тормоза на мотоцикле Уэйда. Мой онлайн-психолог говорил, что все эти акты протеста, формирующиеся в моем сознании, – следствие всего того дерьма, что я пережила, будучи марионеткой в приемных семьях. Поэтому, когда Элси смотрит на меня с укором, больше ничего не говоря, чтобы не наступить на хвост моему больному эго, я буквально разрываюсь на части.
– Ладно, в чем дело?
– На самом деле Уэйд полностью доволен твоей работой, но ему приходится несладко, учитывая, что… – говорит она, а я нарочито громко фыркаю вовсе не потому, что то, чем я занимаюсь в «Стиксе» на сегодняшний день, мало похоже на настоящую работу. Это скорее какая-то случайная последовательность маловажных задач, которыми обычно занимают того, кто путается под ногами. – Линк вовсе не выглядит довольным. Что бедный парень такого натворил, что ты вечно выпускаешь колючки, стоит ему появиться на горизонте?
Ну конечно, Линкольн Ботаник Голдберг, и на самом деле его второе имя Эллиот, но я все равно продолжаю использовать это прозвище при каждом удобном случае. Второй малоизвестный факт от того же онлайн-психолога – жертвы буллинга в редких случаях уподобляются своим истязателям, чтобы ощутить легкую форму контроля над ситуацией. Я не намеренно выбрала Линкольна объектом своих емких шуток, просто он единственный, кто настолько уравновешен и спокоен, что вероятность колебания его нервной системы без последствий почти что равна нулю. Я почти верю, что если побрызгать на его нервные окончания лимонным соком – он все равно ничего не почувствует.