Обратная перспектива - стр. 16
Какое-то время я уверял себя, что позволяю ему заботиться обо мне, потому что слишком слаб и безволен. На самом же деле история Дункана не сильно отличалась от моей: он был военным в отставке, когда бывшие враги пришли в его дом посреди ночи, выпустив четыре полных обоймы во всех, кто попался им на глаза, включая жену и двоих детей Дункана. Он сам был тяжело ранен, но выжил благодаря своей исполинской комплекции, боевым навыкам и какому-то гребаному чуду, но не смог спасти семью, чего так себе и не простил. Так что ему тоже был нужен человек, который бы понял весь диапазон внутренней боли, рожденной из потери близких. В период, когда я боролся с адом внутри, он был единственным, кто не пичкал меня напрасной психологической фигней, просто позволив горю омыть мои внутренности целиком, а потом научив заковывать его в доспехи.
Моя боль перевоплотилась в момент, когда Дункан без возражений позволил взять в руки оружие, и теперь я просто знал, что, может быть, это и его второй шанс на что-то большее, чем бесплотное существование в омуте вины и отчаяния.
– Не поделишься? – спрашивает Дункан, слишком быстро и комично отбегая в сторону. Он знает, что я не промахнусь, но все равно каждый раз делает это ради нелепой забавы.
Подкидывая топор в руке, рассчитываю новый угол броска, собираясь с силами, чтобы озвучить причину, по которой выдернул своего старшего друга из кровати практически до рассвета. Уже предчувствую, что мне не понравится его реакция, но другого выхода нет. И если внешне я спокоен, то внутри все снова бурлит, как только перед глазами встают эти хитрые серо-зеленые глаза, которые становятся почти синими всякий раз, как маленькая выскочка бросает мне вызов.
– Уэйд подкинул мне помеху, посадив в соседний кабинет новичка, – начинаю, не зная, как бы корректней сформулировать факт, который меня беспокоит. Дункан не говорит ни слова, поэтому продолжаю: – Она раздражающая, постоянно выставляет меня полным дураком перед моими людьми, придумала дурацкую кличку, а еще всякий раз, когда приходится подвозить ее к подруге, она переключает музыку в моей машине, а это практически святое…
– Она? – уточняет Дункан, и я уже вижу, как гадкая издевательская улыбка зарождается в уголках его губ, которые медленно ползут вверх.
– Это все, что ты услышал? – раздраженно говорю.
– Ну, из того, что ты сказал, я понял только, что она не на шутку взволновала тебя, сынок. Это пугает и сбивает с толку, не правда ли?
Теплое обращение, к которому Дункан иногда прибегает, сам того не осознавая, немного согревает мои остывшие кости, но вот его вопрос висит в воздухе так же, как топор, зажатый в моей руке. Я сотню раз спрашивал себя, что в ней такого, что я не могу игнорировать ее присутствие, даже если внешне остаюсь абсолютно спокойным, и ни разу не смог ответить. Она – типичная маленькая задира, как те карманные собачки, которые лают по поводу и без; большую часть времени Наоми клацает по клавиатуре, а в редкие перерывы сплетничает с Элси или хамит окружающим. Хамит мне, если быть конкретнее. И у нее какие-то разногласия с едой, потому что она то набрасывается на нее так, словно это последняя пища перед казнью, то лениво потягивает воду из пластиковых бутылок в течение всего вечера, пока другие успевают перебрать по два или три блюда, добив трапезу десертом.