Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - стр. 33
Выключила воду и столкнулась с проблемой куда серьезнее шизофрении: я голая, сырая и без одежды. То есть, мне нечем прикрыть наготу! Платье, что было на мне, мало того, что грязное, так еще и сырое. Приоткрыла дверцу душевой кабины и поежилась от ворвавшегося холодного воздуха. Кожа отреагировала мурашками, призывая захлопнуть дверцу и еще понежиться в тепле.
Осмотрела просторную ванную комнату, но не нашла ничего, стоящего внимания. Только пафос и роскошь дорогих вещей. Даже в нашем родовом поместье не так помпезно. Ванная комната размером с малую гостиную, утопала в позолоте, полированном мраморе и хрустале. В шикарных вазах благоухали пышные букеты, по бокам от белоснежной ванны на золотых изогнутых ножках стояли причудливые статуи-фонтаны, многочисленные зеркала в широких рамах отражали мою перепуганную физиономию.
Замечательно! Наверняка, Гардиан только и ждет, когда я попрошу его о помощи. Не дождется! Хотя, откровенно говоря, я тоже хороша. Надо было сразу выгнать его, а не млеть от прикосновений, давая повод вести себя похабно.
Съежившись от холода, обхватила себя руками (ни капли не потеплело) и засеменила к ближайшему белоснежному шкафчику. Внутри множество разноразмерных склянок и только. В другом шкафу щетки всех мастей, в третьем – крема, расчески и мочалки. Да что ж такое-то? Пятьдесят три шкафа, и ни в одном нет полотенец? Уже готовая сдаться и обратиться за помощью к Гардиану, я распахнула последний шкаф и подпрыгнула от радости: халат! Пусть огромный, явно мужской, но очень теплый.
В спальне меня ждал горячий чай с пирожными и бутербродами. Безразмерную постель с бархатным балдахином уже заправили, а для меня приготовили скромное темно-зеленое платье. Чистое, свежее и даже без заплат! Настроение резко поползло вверх.
Я расположилась в изящном кресле и, делая вид, что не замечаю Гардиана (он занимался тем же, смакуя кофе и почитывая газету), приступила к угощению. Липовый чай помог согреться, а пирожные с бутербродами утолили голод. От тошноты не осталось и следа, но радоваться рано. В детстве вмешательство в мое сознание аукалось еще несколько недель.
Наконец, устав играть в молчанку (на деле закончилась еда, и я заскучала), спросила:
− Кто за нами гнался? Триада? Императорские гончие? Гоблины-мафиози?
− Фрейя, − меланхолично заметил Гардиан, нарочито медленно перелистывая страницу.
− Фрейя? – повторила задумчиво, вспоминая, где слышала это имя. – Подожди… Фрейя… та самая, которая из Нижнего мира? По… по… повелительница валькирий?
Другой Фрейи в мире нет. А, если бы и нашлась отважная назваться таким именем, прожила бы она недолго. Повелительница валькирий, она же богиня любви и войны, не терпит конкуренции и не любит, когда посягают на что-то, что она считает своим. Как, например, имя. В давние времена несколько сотен невинных Фрей погибли от ее меча только за использование имени.
− Ей-то ты чем не угодил?!
− Отказом.
− Отказом в чем?
Мне подарили красноречивый взгляд поверх газеты.
− Ей тоже нужен браслет? – не унималась я.
Гардиан свернул газету и, бросив на край круглого столика, взял чашку с кофе. Так можно обнимать любимую женщину: медленно, интригующе, но в то же время бережно. Хотя, о чем это я? Вряд ли моему собеседнику известны слова с корнем «любовь».