Обращая сумрак в свет - стр. 36
Аарону Мистеру Морнетту настало время идти прежде, чем гранмамá покончила со своими делами (иными словами, со старым добрым скандалом с лордом Уишертом). В библиотеку я возвращаться не стала – так и сидела в фойе, снова и снова вспоминала случившееся, грелась в нежных отсветах воспоминаний, пока гранмамá не вернулась за мной.
Тут-то все и пошло хуже некуда.
Гранмамá извинилась за то, что заставила меня ждать, а я ответила, что вовсе на нее не в обиде, поскольку за это время свела знакомство с весьма приятным молодым человеком. На это она одобрительно хмыкнула, но стоило мне назвать имя… куда только подевалось ее рассеянное благодушие?
– Аарон Морнетт? – расправив плечи, вскинувшись, точно поднявшийся на дыбы дракон, переспросила она. – Ох, Одри… как жаль, что я бросила тебя здесь, с ним!
– Жаль? – опешила я. – Но он так симпатичен…
– С виду, может, и симпатичен, – мрачно ответила гранмамá, – но он не из тех, чье общество я могла бы тебе рекомендовать.
Ни разу в жизни не слышала я от гранмамá подобного тона. Говорила она, словно… словно престарелая дама, не одобряющая поведения внучки.
– Но почему? – удивилась я. – Что ж он, игрок? Или пьяница, или, может, развратник?
Остановившись посреди ступеней, ведущих от парадных дверей к мостовой, гранмамá изрекла самое страшное обвинение, на какое, по-моему, только способна:
– Он не заслуживает уважения, как ученый.
Влепи она мне пощечину – и то я была бы потрясена куда меньше.
– Но… он же – действительный член!
– Оставь, Одри, ты прекрасно все понимаешь, – сказала гранмамá, махнув рукой в сторону величественного фасада Коллоквиума. – Да, теоретически Коллоквиум существует затем, чтобы распознавать и поддерживать даровитых ученых. Но членство в нем получают также из политических соображений, или имея влиятельных друзей в Обществе, или в силу иных подобных причин, не имеющих ни малейшего касательства к науке. И, кроме этого, твой мистер Морнетт – кальдерит.
В ее устах это слово прозвучало так, будто я должна его знать, но я его, кажется, прежде ни разу не слышала.
– Что это значит? – спросила я, скрестив руки на груди.
– Еще до твоего рождения был в Гостершире проповедник по имени Сэмюэл Кальдер. А проповедовал он, будто Низвержение драконианской цивилизации свидетельствует о том, что Господь изгнал их с земли, подобно тому, как изгнал из Садов Апру с Атцамом, а следовательно… – тут мне показалось, что гранмамá вот-вот сплюнет, – следовательно, права на этот мир они более не имеют. Часть его единомышленников довела эти идеи до крайности и теперь величает себя адамистами – полагаю, уж это-то слово тебе знакомо? Они уверены, что дракониан надлежит уничтожить, закончив начатое при Низвержении и оставив мир в единоличной власти людей. Те же, кто держится изначальных его убеждений, называют себя кальдеритами, но не сочти их умеренность чем-либо приемлемым. Они просто считают, что дракониане должны обитать лишь в тех землях, которые люди соизволят им отвести – то есть, в Обители Крыльев и нигде более. И то – скорее, на правах зверей в заповеднике, а не суверенной нации.
Разумеется, с этой дискуссией я знакома. Дракониан на свете – тем более, за пределами Обители – так мало, что большинство людей никогда их не видели, а посему каких только глупостей себе не воображают. Слышат «драконианин» и тут же вспоминают жуткие сказки об аневраи, о человеческих жертвах и тому подобном. Однако Аарон Морнетт слишком умен и образован, чтоб украшать свои взгляды таким невежеством – так я гранмамá и сказала.