Обращаться с осторожностью - стр. 19
Шон не понимает, что в большинстве своем люди, предлагающие помощь, делают это ради себя, а не ради нас. Если честно, я их не виню. Есть всякие суеверия: если помогаешь нуждающейся семье… если бросаешь соль через плечо… если не переступаешь через трещины, тогда ты в безопасности. Так можно убедить себя, что ничего страшного не произойдет.
Не поймите меня неправильно: я не жалуюсь. Люди смотрят на меня и думают: «Бедная женщина, ее ребенок – инвалид». Но когда я смотрю на тебя, то вижу девочку, которая к трем годам выучила все слова «Богемной рапсодии» группы «Квин», которая забирается ко мне в постель в грозу – и не потому, что боится, а потому, что боюсь я, девочку, смех которой всегда отзывается в моем сердце, как камертон. Я бы не променяла тебя на ребенка с совершенным телом, потому что он – это не ты.
Утром я провисела пять часов на телефоне, разговаривая со страховой компанией. Наша страховка не покрывала выезды «скорой помощи», однако в больнице Флориды не могли выписать пациента в «ортопедических штанах» без транспортировки «скорой помощью». Вот такой парадокс, и только я его замечала. Наш разговор граничил с абсурдом.
– Давайте проясним, – сказала я четвертому диспетчеру, с которым разговаривала за тот день. – Вы хотите сказать, что мне не нужно было брать «скорую помощь», поэтому вы не можете покрыть расходы.
– Все верно, мэм.
Ты лежала на диване, обложившись со всех сторон подушками, и маркером рисовала полоски на гипсе.
– Не могли бы вы напомнить мне второй вариант? – спросила я.
– Очевидно, что вы могли оставить пациента в больнице.
– Вы ведь понимаете, что такой гипс не будут снимать месяцами. Предлагаете держать там мою дочь так долго?
– Нет, мэм. Только до тех пор, пока не решится вопрос с транспортировкой.
– Но единственный транспорт, на котором нам разрешили увезти ее из больницы, была «скорая»! – воскликнула я. Твоя разукрашенная нога напоминала карамельную трость. – Ваша страховка смогла бы покрыть дополнительное пребывание в больнице?
– Нет, мэм. Максимальное количество дней пребывания для подобных травм…
– Да, мы это уже обсуждали, – вздохнула я.
– Мне кажется, – язвительно сказал диспетчер, – вам не на что жаловаться, раз нужно выбрать между тем, чтобы заплатить за дополнительные сутки в больнице, или несанкционированно вызвать «скорую помощь».
Мои щеки вспыхнули.
– А мне кажется, это идиотизм! – прокричала я и бросила трубку.
Когда я повернулась, то увидела, как маркер вываливается из твоей руки, находясь в опасной близости к диванным подушкам. Ты согнулась, как крендель. Нижняя часть туловища в гипсе все еще была приподнята, голова откинута, чтобы ты могла смотреть в окно.
– Банка ругательств, – пробормотала ты.
Ты завела себе консервную банку, которую обернула переливающейся подарочной бумагой, и каждый раз, когда Шон ругался при тебе, ты брала с него четвертак. Только в этом месяце ты получила сорок два доллара – весь путь до дома из Флориды ты вела подсчеты. Я вынула из кармана четвертак и положила в банку на столике, но ты даже не посмотрела: твое внимание все еще было приковано к улице, где на замерзшем пруду в конце лужайки каталась на коньках Амелия.
Твоя сестра встала на коньки, когда ей было столько же, сколько и тебе. С Эммой, дочерью Пайпер, они дважды в неделю ходили на тренировки, а тебе ничего так не хотелось, как быть похожей на сестру. Однако катание на коньках – тот спорт, в котором тебе никогда не суждено попробовать себя. Однажды ты сломала руку, когда скользила на одной ноге по кухонному линолеуму в носках, представляя, что ты на льду.