Обознатушки. История одной избирательной кампании - стр. 3
Одна окончательно свихнувшаяся, а может, подкупленная студентка из числа папченковских как-то пробилась через толпу к моложавому Повидлову, при всех оголила бюст и чмокнула кандидата в щечку. Повидлов смущенно покосился на прелести вражеской агитаторши и подарил ей услужливо подсунутую кем-то зеленую экологическую футболку. Сеанс предвыборного стриптиза всю неделю показывали по шайтанским телеканалам, пару раз сюжет мелькнул и на российском ТВ.
На центральной городской площади друг на друга глядели два огромных щита. Упитанный краснощекий здоровяк в пиджаке, но без галстука, гордо высился среди березок и перелесков. Лозунг гласил: «Чужого не надо, своего не отдадим. Василий Папченко». Со щита напротив грустными карими глазами неотрывно глядел на здоровяка красавец в интеллигентских очочках, весь в белом, снятый на фоне дымящихся заводских труб. Правой рукой он продвигал в народ девиз: «Хлеб с Повидловым».
Под повидловским щитом постоянно дрыхли бомжи самого отвратительного вида. Ходил слух, что их специально нанял Папченко.
Шла тихая драка за шайтанские школы, садики, больницы, за тюрьму, военный городок, за театры и музеи, за советы ветеранов и инвалидные общества, за вещевой и колхозный рынки, за борта автобусов и трамваев, за стены домов и заборы.
В штабе Папченко царило уныние. Губернатор лидировал с отрывом всего в пять процентов. Его рейтинг падал.
В штабе Повидлова тоже нарастала депрессия. Рейтинг кандидата, рванувший было вверх, вот уже неделю стоял на месте, несмотря на все усилия. Взбесившийся Повидлов прогнал своих пиарщиков, а заменить их было некем.
В довершение всех бед на Шайтанск упала тридцатиградусная жара, все ходили, по-рыбьи хватая воздух ртом. Избиратель массово таскал воду на огороды и слышать не желал о выборах.
Гроза ощутимо собиралась, но все не могла начаться.
3
У человека с полированной лысиной было несколько кабинетов в разных концах столицы, и это делало его вездесущим и всезнающим, о чем обществу регулярно докладывала оппозиционная пресса. Лысого звали Андрей Вольфрамович. Никто толком не знал, чем он занимается сегодня и сейчас, зато было точно известно, что Вольфрамыч при желании может все. От него исходил тонкий запах небожителя, и если кому выпадала удача вдохнуть этот запах, земной прах сам опадал с башмаков счастливчика. Надышавшись, он попадал в шефы Госкомрыболовства или садился править таможней, или получал на откуп атомную энергетику. До Вольфрамыча добраться было труднее, чем до Кощея Бессмертного, зато от Вольфрамыча дороги бежали в самый зенит.
Именно к нему, недосягаемому, несли Матвея Козлова стоптанные ботинки нехитрого челябинского производства. Со своей обуткой, многажды чиненной, Козлов не расставался – считал талисманом. В этих ботинках ему везло. В них, наперекор враждебным обстоятельствам, он привел к власти пьяного больного президента, окруженного шайкой шпионов и прохиндеев. В них Козлов вымостил дорогу в большую политику двум олигархам, которыми среднестатистические матери пугали детей.
Странный тип в пыльных ботинках, в мятой шляпе почти как у охотника на привале и в легкомысленно развевающемся буром плаще быстрым шагом прошел через Спасские ворота и, встреченный референтом, беззаботно двинулся дальше толстостенными кремлевскими коридорами, что овеяны государственной тишиной.