Обожженные изменой. Право на семью - стр. 7
Сердце сразу предательски екает, в горле застревает кусок.
- Обычная работа. Не лучше и не хуже других, - еле-еле сохраняя спокойствие, пожимаю я плечами. – Кто-то же должен…
- Кто-то, но не ты, - усмехается он.
Началось в колхозе утро! В душе поднимается буря протеста. Терпеть не могу эти разговоры. Спасибо, наслушалась от родных. И с пассажирами точно ничего обсуждать не желаю. Терпеть не могу, когда мне лезут в душу. Сколько мы знакомы? Час? Или того меньше. И по мнению Белова я уже должна выложить о себе все. Ага, сейчас!
- Почему вы так решили? – удивляюсь совершенно искренне.
- Я впервые вижу девушку, читающую «Painted Veil» в подлиннике. Мало сказать, что я восхищен.
- Как вы узнали? – не скрываю изумления.
- Знакомая обложка, - подмигивает мне Белов и улыбается как мальчишка. – У меня была такая же книжка. Ну и как тебе Моэм?
- Я ее уже в третий раз перечитываю. Очень нравится. Ненавижу Китти, жалею Уотлтера…
- И презираешь Таунсенда, или как его там, - смеется Степан.
- Сочувствую его жене, - признаюсь честно. – Она же так ничего и не узнала о похождениях мужа. Измена – это всегда гнусно.
- Все как в жизни, - пожимает плечами Белов. – Супруги предателей обычно узнают все новости последними. Или до конца жизни делают вид, будто ничего не было, - морщится он раздраженно.
- Бекон с гренками попробуйте, - ухожу от скользкой темы. Слишком еще свежи личные переживания, чтобы безучастно обсуждать адюльтер героев. Больно еще. И когда эта боль утихнет, мне не ведомо.
- А ты мне так и не сказала, почему работаешь проводницей? Давай, признавайся, - на правах единомышленника требует Белов.
- Надоело в офисе сидеть, - выдаю затасканную легенду. Кому я ее только не рассказала! – А так хоть страну посмотрю. Интересно же.
- По- моему, ты врешь, - пристально смотрит на меня Степан Александрович. - Другим втирай, ладно? - усмехается он криво.
- Да это правда, - пыхчу возмущенно и заливаюсь краской стыда.
Господи, он же меня на вранье поймал!
Но Белов принимает мой румянец за смущение.
- Ладно, ладно, не хотел обидеть, - поднимает вверх ладони, будто сдается. – А кем ты работала, если не секрет?
- В юридическом отделе международной компании, - выдаю осторожно. Придвигаю к себе салат и блинчики.
- А потом из-за санкций ушла? – выдвигает свою теорию Белов.
- Неинтересно в офисе стало. Хотелось на простор вырваться, - признаюсь совершенно искренне. Только не добавляю главное. В офисе я работала вместе с Олегом и Светой. Так и не смогла туда вернуться.
- На простор – это сюда? – Белов нарочито изумленным взглядом обводит купе. – Какой черт тебя занес на эти галеры, девочка?
- Тяжело, - признаюсь как на духу. - Тут и с пассажирами нервотрепка, и с коллегами. Но все равно интереснее. И я привыкла. А вы на Север по делам ездили? – решительно перевожу разговор. Хватит с меня откровений!
- На свиданку, - роняет Степан Александрович коротко. И я неожиданно представляю избу в лесу, мохнатые сосны, запорошенные снегом, жарко натопленную русскую печь и красивую женщину в белой кружевной сорочке. – Не придумывай, - мгновенно считывает меня. – В колонию мотался. С одним перцем поговорить надо было. Делов примерно на час, ну и в пути почти сутки, - бросает он с усмешкой.
- Значит, хороший друг, - делаю я пафосный вывод.