Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - стр. 8
По архивным книгам, А.А. Темяшев писался бездетным и холостым, но на самом деле давно прижил от своей дворовой девки Марфы Степановны Боровой двух дочерей – Авдотью и Веру, – которых, как и свою неофициальную жену, просто боготворил. К сожалению, у Александра Алексеевича из близких родственников – родного брата Николая и двух сестёр – самой активной была его младшая сестра Наталья (по первому мужу – Хомякова, по второму, полковнику, – Карякина), владевшая соседней деревней, – дама властная, деловая и без комплексов. Именно сёстры и должны были унаследовать имение Пирогово по его завещанию, поэтому 31 декабря 1835 года А.А. Темяшев составил новое завещание на имя Марфы Степановны Бобровой и представил его в Венёвский нижний земский суд Тульской губернии при Тульском губернском управлении. По всей видимости, он вполне резонно опасался, что любимые его дочери после его смерти могут в буквальном смысле слова пойти по миру. Сам Лев Николаевич вспоминал, как одним зимним вечером в открытую дверь гостиной в доме Толстых «скорым шагом мягких сапог вошёл человек и, выйдя на середину гостиной, хлопнулся на колени. Зажжённая трубка на длинном чубуке, которую он держал в руке, ударилась об пол, и искры рассыпались, освещая лицо стоявшего на коленях, – это был Темяшев». После долгого совещания наедине в кабинете Николая Ильича[5] решили друзья заключить безденежную сделку по продаже Темяшевым пироговского имения Толстому, но с обязательным условием: незаконнорождённые дочери соседа должны жить в доме Толстых, получить достойное образование и приданое.
В специальной операции по «покупке» Пирогово, помимо Н.И. Толстого и А.А. Темяшева, участвовали ещё несколько человек, прямо или косвенно, связанные родством: А.М. Исленьев, С.И. Языков и М.П. Глебов[6].
Сама схема продажи имения была довольно замысловатой: на графа Толстого переводился долг Опекунскому совету в 116 000 рублей, а Темяшев якобы в оплату за проданное имущество должен был оформить долговую расписку о получении им от Николая Ильича 184 000 рублей, были ещё другие векселя и финансовые расписки.
Принимая во внимание, что даже очень состоятельные российские помещики в то великое время без долгов себя просто не представляли (всё равно кому: Опеке или соседу), Александр Алексеевич, несмотря на внушительные личные имущественные активы, тоже периодически нуждался в наличных, а потому имел непогашенные финансовые обязательства на немалую сумму в 120 000 рублей, в том числе перешедшие к нему от отца – надворного советника А.И. Темяшева.
Наличие долгов в определённом смысле было связано с хроническим дефицитом наличных денег в стране, поэтому и приходилось использовать условные финансовые инструменты, самыми популярными из которых были векселя, – это во-первых. А во-вторых, за редким исключением, богатые дворяне очень плохо представляли себе своё фактическое материальное положение, в том числе размеры собственного долгового обременения, так как не располагали необходимыми экономическими знаниями и навыками хозяйствования, причём повсеместно. Таким характерным примером благородной бесхозяйственности стал старый граф Ростов, описанный Львом Толстым в «Войне и мире».
Поэтому, несмотря на пограничную, но в принципе вполне понятную сделку, опасения А.А. Темяшева в том, что его сестра, как самая активная наследница по закону, постарается распорядиться его капиталом по собственному разумению, были не напрасны. Кстати, сразу после его смерти учреждённой Дворянской опекой для оплаты этих долгов принадлежавшие ему сёла Волчья Дубрава и Ивановское вместе с деревней Обрашка были проданы, а средства от продажи сёл Никольское и Горячкино были отосланы в Опекунский совет для погашения оставшегося кредита.