Оборотни Оренбурга. Мой влюблённый зверь - стр. 28

– Ты не понимаешь, если всё это вскроется, то убить тебя должен буду я! – зло прошипел я, понимая, что не смогу этого сделать, даже если весь альянс будет гоняться за моей головой.

– Почему ты? – округлила она глаза и её брови поползли вверх, ну девчонка совсем ещё. Маленькая. Она снова всхлипнула.

– Да потому что произошло это всё на землях моего клана! – постарался успокоиться я, но всё равно получилось резковато. – И меня, как наследника, совет обяжет решить этот вопрос!

Она замерла, что-то соображая. Поморщилась и потянулась потереть плечо под нашлёпкой пластыря.

– Что это у тебя? – подошёл я ближе, пытаясь рассмотреть.

– Ничего, – буркнула Вилка, вытирая слёзы.

– Это вчера, да? Тебя ранили? – напрягся я.

Сцепил зубы. Даже по запаху не могу определить что это. Кулаки сами собой сжались до побелевших костяшек. Я убью Кира и его братцев, если они ранили эту девочку.

– Вчера, – всхлипнула Вилка, отмахнувшись. – Это просто царапина.

– Виолетта, – приподнял я её голову за подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Я сейчас уеду, слышишь, но я скоро вернусь и проверю, что ты сидишь здесь и никуда не выходишь. Ты поняла меня?

Она неуверенно кивнула. А меня вновь сорвало. Я резко наклонился и приник к её губам. Притянул к себе, обнимая. Сжимая в своих объятиях, проведя рукой вдоль её тела. Это какое-то помешательство. Так не бывает, не может быть. Но я растворялся в ощущениях счастья и радости от прикосновений к её губам, её телу. Мой внутренний зверь ликовал, радостно взвизгивая. И она ответила на мой поцелуй робко и неуверенно. Нежность затопила моё сердце. И я понял, что сделаю всё, чтобы она выжила. Даже ценой собственной жизни и свободы.

Но сперва нужно поговорить с отцом. Привести свои мысли в порядок. Потом решить вопрос с Киром, или лучше сразу с Кариной поговорить. Объяснить наконец ей уже основательно, что я не хочу быть с ней. Я отстранился от Виолетты. Понимая, что это наш последний поцелуй. На душе стало тревожно и тоскливо. Зверь внутри вскинулся и зарычал, не желая делать того, что я сейчас сделаю.

– Зачем, Макс? – прошептала Вилка, дотрагиваясь пальцами до своих губ.

Неуверенно отступила на два шага. В глазах застыло недоумение и что-то ещё, не стал разбираться. Отвернулся и выскочил из дома, сунув ноги в свои кроссовки. Открыл ворота, выгнал байк, видя, как она подбежала к окну, а я дал по газам. Уехать. Сейчас надо уехать.

Он просто уехал. Я слышала, как он газанул во дворе, подбежала к окну. Увидела только, как уезжает его мотоцикл, увозя своего седока за ворота.

Стояла у окна и смотрела ему вслед. Зачем? Надеялась, что вернётся? В груди сердце тоскливо сжалось. Я вытерла глаза, из которых непроизвольно текли слёзы. Вот же дурёха. Чего я расстроилась? Через пару дней всё утрясётся, и я, надеюсь, больше не увижу этого нахала. Забуду его глупые поцелуи и как обнимал меня. Вновь прикоснулась к губам, всё ещё хранившим вкус его поцелуев.

Вышла на улицу, заперла ворота, постояв немного на улице, вдыхая холодный воздух, пытаясь успокоиться.

Надо умыться, привести себя в порядок, позвонить на работу, сказаться больной. Я же пообещала Максу несколько дней не выходи́ть никуда. Позвонить Светке, пусть приедет. Устроим с ней пижамную вечеринку. Да, определённо мне сто́ит провести эти дни с подругой. Одна я здесь с ума сойду.