Оборотни Канады или я держу тебя, волк - стр. 25
- Сколько обычно длится такая волна? Покажи пальцами.
Прохладная ладонь легла на затылок и принялась его массировать.
- Лиам! Тебя Итан убьёт, - прошипел голос сбоку.
- Ей сейчас не лучше, поверь.
Эйвери показала пять пальцев.
- Пять минут?
Показала большой палец в знак подтверждения. Сверху её накрыли каким-то покрывалом и движение ткани по коже ощутилось так, словно кто-то беспощадно процарапал по стеклу лезвием. Её скрутило и скорёжило, отчего боль в голове запульсировала сильнее и из носа потекло что-то горячее.
- Кровь! Может врача?
- Чёрт!..
- Позвони Итану.
- Недоступен!
- Может, для начала уложим её на кровать?
Эйвери покачала указательным пальцем, показывая знак «нет». Волна сходила, оставляя после себя гулкую, тяжёлую, ватную голову.
- Помоги подняться, - прохрипела, хватаясь за первую попавшуюся руку.
Пока вставала, кровь из носа успела накапать на грудь и стечь на живот. Ей обтёрли лицо прохладной водой, а дальше тыкнули чем-то влажным в руку. Превозмогая боль, Эйвери подняла веки и мутными глазами посмотрела на стоящего перед ней. Обеспокоенный мистер галлюцинация хотел всучить тряпку, явно не решаясь сам вытереть грудь и живот. Оттолкнула руку, и, придерживаясь за кого-то, поплелась к дивану в гостиной.
- Вот, надень.
В этот раз её протянули чью-то футболку. Очень медленно поднимала руки, натягивая её на себя, потому что любое резкое движение могло спровоцировать внеочередную волну. За окном бахнул гром.
- Чёрт…
Успела сесть на диван и сжать виски. Снова что-то огромное разрасталось в голове, пытаясь выйти за пределы черепной коробки, давило на стенке и разрывало мелкие сосуды в носу и в глазах. Эйвери не дышала и не двигалась, замерла, надеясь, что так приступ пройдёт быстрее.
Когда стало потише, ей дали стакан с водой и какие-то таблетки. Она выпила их без особого энтузиазма: когда приступ разворачивался в полную силу, не помогали даже таблетки родителей. Такое она испытала дважды: в восемнадцать, когда столкнулась с мигренью в первый раз, и в двадцать два, когда не успела вовремя выпить лекарство. Память об этом так ярко осталась в ней, что она всегда носила банку с таблетками с собой.
За окном бушевала стихия. Каждую минуту гремел гром, отчего дребезжали стёкла, сверкала молния, на секунду освещая комнату не хуже спортивного прожектора, и по окнам хлестал дождь. Эйвери лежала на диване, скрючившись в позе эмбриона, и старалась не двигаться. Ребята выключили везде свет, зашторили окна и всё закрыли, чтобы как можно меньше шума попадало в дом. На лбу постоянно менялась холодная повязка. Только легче не было. К головной боли присоединилась боль в суставах, будто выворачивающая их в какое-то неестественное положение. Боль в мышцах, особенно нестерпимая в ладонях: их жгло и кололо одновременно. Холодная вода и массаж не помогали – потом становилось хуже, поэтому больше прикасаться к себе Эйвери не разрешала. Кровью была залита подушка и ворот футболки, но двигаться и переодеваться она не могла. И ей просто подкладывали под щёку чистое полотенце.
В восемнадцать на весь приступ ушло двенадцать часов. Двенадцать часов бесконечного пребывания в чистилище. А потом ещё пять дней на восстановление. В первые сутки от слабости она даже ходить не могла. В двадцать два приступ прошёл часов за восемь. И потом Райан кормил её с ложки. С другой стороны, может оно и к лучшему. Может, за это время он организует спасительную операцию и её найдут копы.