Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города - стр. 25

Командующий войсками Одесского округа генерал Н.Е. Чибисов и командарм 9-й (бывший командующий Одесским округом) Я.Т. Черевиченко, боясь окружения своих формирований в Южной Бессарабии, приняли самостоятельное решение отходить из Южной Бессарабии на восточный днестровский берег. Уже 16 июля оставила границу 150-я стрелковая дивизия генерала И.И. Хоруна. Командующий Южным фронтом решение об оставлении Южной Бессарабии утвердил, рассчитывая вывести из бессарабского мешка свои левофланговые дивизии, которые удерживали границу (150, 51, 25, 95-я стрелковые дивизии).

Приморской группе предписывалось начать отход 18 июля и завершить 25 июля, 9-й армии ставилась задача завершить отход 21 июля и, опираясь на Рыбницкий и Тираспольский укрепрайоны, остановить на этом рубеже дальнейшее продвижение неприятеля. Решение перейти за старую линию обороны – «линию Сталина», за днестровские укрепрайоны, – значительно усиливало оборонительные возможности советских войск. Частям предстояло пройти с боями 100–130 км, под непрерывным огнем противника (части 4-й румынской армии, пограничная 35, 21 и 10-я пехотные дивизии и 7-я кавдивизия), с обозом, нагруженным ранеными, продвигаясь в бесконечных мелких стычках с наседавшим и с севера, и с запада противником.

21–22 июля 51-я стрелковая дивизия, отбиваясь от передовых полков румынской кавалерии, вела арьергардные бои у Сараты, Тарутина, Фараоновки, Нового Парижа, заняв к 23 июля оборонный рубеж Введенка – Копань для переправы основных сил через Днестр. Пехота выстреливала свои последние боеприпасы, артиллеристы дивизии в упор шрапнелью расстреливали наступающих румын. Игорь Ефремов (участник боев лета 1941-го, боец 9-й армии) вспоминал: «Отходили «ступеньками». Это так – один батальон обороняется, другой готовит позицию, а третий отходит. Два дня двигались нормально. Но затем, когда держал оборону 3-й батальон, его мощно атаковали танки, кавалерия, пехота и авиация. Батальон долго держался, но кончились боеприпасы, и его взяли в кольцо. Многие попали в плен… Отход от границы был ужасен: жара, пыль, самолеты сверху, танки с флангов, артобстрел, крики и стоны раненых, которых везли на повозках, а убитых хоронили кое-как – в воронках, не делая отметок на картах, где кто похоронен. Части покидали границу ночью, а с наступлением дня занимали оборону на промежуточных рубежах до следующей ночи… Теперь будем ночами идти, а днем лежать в обороне. Скоро станет неустойчивой связь дивизии со штабом армии, а потом и полков со штабом дивизии. Это будет называться «полуокружением». Давно нет газет, радио и хлеба. Скоро не станет и патронов»[54].

150-я стрелковая дивизия была вынуждена вести навязанные противником бои практически на марше в невыгодных для себя условиях, под бомбежками вражеской авиации, имея только 50 % личного состава. «Ежедневно у нас большие потери. Противник буквально висит на хвосте, а мы наносим ему урон совсем небольшой. Начинаем экономить патроны… Из двух рот делали одну, из двух взводов – один взвод. Отделения ликвидировались сами собой. Потери несли ежечасно, а противника достать было нечем: мы давно без полковой артиллерии и минометов, а пока они были – то без снарядов и мин. Все походные кухни были разбиты снарядами, а в уцелевших нечего варить», – вспоминал очевидец