Обнуление. Давай сыграем в чувства - стр. 26
-Твои дети?.. А ты знаешь, как сейчас в своей комнате страдает твой ребенок? И это происходит не только сегодня, а практически каждый вечер, - вскакиваю со своего места. – Где ты пропадаешь в это время? Соньке нужны родители. Одна бухает, истерит. Другой трахается с кем-то в свое удовольствие.
-Думай, что говоришь, - звереет он на глазах после моей последней фразы.
-Я знаю, что говорю.
-В том то и дело, что ты ничего не знаешь.
-Хочешь рассказать? - с бравадой усмехаюсь я.
-Это не просто… женщина, - начинает отец, подбирая слова.
Это беда… Тут же приходит на ум строчка из какого-то попсового хита. Прямо в точку. Беда!!! От которой нужно срочно избавляться. Надеюсь, получится. Хотя идея настолько бредовая, что иногда сам себе удивляюсь. Как только в голову пришла? Ведь поначалу совсем не понимал, что делать с… «исходными данными», если можно так выразиться.
-Это моя первая любовь.
Хочется блевать… Или отец хотел, чтобы я расчувствовался? О какой первой любви он говорит? О той, которая зарождается в подростковом возрасте в трусах? Об этой? Ну, так пусть бы удовлетворился сейчас, если тогда не дали, и успокоился бы. На здоровье, как говорится.
-Не смеши.
-А мне и не смешно. Мы были одногруппниками в университете. Я её полюбил с первого курса. И она ведь отвечала мне взаимностью. Но потом…
-Но потом нашла побогаче, чем ты. Ты ж тогда не был мэром. Зато теперь передумала, когда узнала о твоей должности. Я прав?
-Не прав. Мы оба тогда сглупили…
-А мне наплевать, - перебиваю я, не желая слушать о прошлом. Ненавижу лишь сильнее. И его, и ту, которая вдруг молнией метнулась к нему обратно. Наверняка, сразу поняла свою ошибку, допущенную в молодости, когда узнала о должности отца. Су*а…
-Наплевать, так наплевать.
Вижу, что отец обижен моими словами, но у него нет права сейчас обижаться. Пусть на себя обижается. Он во всем сам виноват.
-Подумай о Соньке, - прошу, испытывая огромное желание свалить из этого дома. Хотя понимаю, что сделать это прямо сейчас не получится. Я обещал Соньке, что поиграю с ней.
-Еще раз повторяю, что не брошу ни тебя, ни Сонечку.
-Ты уже бросил нас. Предал, - не выбираю слов. Пусть знает, что мне наплевать, какая у него там была любовь, первая или четвертая. Он… предал… свою семью! И пусть не прячется за красивыми словами и романтическими мотивами.
-Я не предавал вас, - повторяет с нажимом он. Мечется по кабинету, словно дикий зверь в клетке.
Я больше не хочу слушать этот бред. Собираюсь пойти к сестре, но замираю. Остался лишь один важный вопрос.
-Что с матерью делать?
-Я не знаю, - отец опускается в кресло, где недавно сидел я. Проводит пятерней по волосам. – Не знаю, как ей помочь. Ты ведь помнишь, сколько раз это уже было? И с каждым разом всё хуже и хуже.
-Да помню я всё!
Зачем он задает эти глупые вопросы? Даже если бы хотел забыть загулы матери – не получилось бы никогда. Какой-то стыд… Собственная вина… Это въедается под кожу.
-Ей нужно помочь, - злюсь я. – Найди какого-нибудь хорошего доктора, - хотя сам понимаю, что никакой доктор не поможет, если она сама не осознает своей проблемы.
-Я попробую.
Ни слова больше не говоря, покидаю кабинет и иду к Соне. Она лежит на кровати, читает книгу про какую-то фею. Твою мать… Не бывает чудес, Сонечка. Не бывает! И чем раньше ты это запомнишь, тем будет лучше.