Обнуление. Давай сыграем в чувства - стр. 14

Даже в те далекие времена, когда я только начинала заниматься танцами, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы двигаться с партнером в унисон. Сейчас же моё тело решило, наверное, устроить протест. Чувствую себя вдруг деревом, корни которого находятся глубоко-глубоко в земле.

-Так и будем стоять? – обдает жаром своего дыхания Горский.

Чувствую, как его руки скользят вокруг моей талии, на несколько секунд замирают на спине, затем снова ложатся на талию.

-Нет, - имею в виду, что не хочу с ним танцевать, но Стас понимает по-своему. Аккуратно направляет меня вглубь толпы, не выпуская из своих рук.

Ощущаю вселенскую беспомощность. В руках этого человека самой себе начинаю казаться маленькой куклой. Ноги путаются, и, если бы не Горский сейчас, наверняка, рухнула бы на пол, как мешок с мукой.

Стас останавливается посреди кружащих в танце пар. Поднимаю на него глаза, и когда наши взгляды встречаются, понимаю, что бежать поздно. Кладу ладони на широкие плечи, примиряясь с неизбежностью. Возможно, пришло время, чтобы подружиться с Горским? Пытаюсь выдавить из себя улыбку, но Стас в ответ не улыбается. Смотрит глубоко, напряженно. Я не раз наблюдала, как он общается с другими, как непринужденно выглядит при этом. Почему же рядом со мной он всегда так мрачнеет?

-Как тебе бал? – пытаюсь завязать ни к чему не обязывающую беседу. Хотя, когда вокруг так гремит музыка, сделать это тяжело. Приходится прислоняться к Стасу ближе, чтобы он услышал.

-Нормально, - отвечает он односложно, явно не желая поддерживать мои жалкие попытки сблизиться с ним.

Больше ничего не говорю. Просто пытаюсь контролировать каждое своё движение. Не особо хочется наступить Стасу на ногу и дать повод потешаться надо мной. Но контроль покидает меня, когда Горский на самой последней секунде угасающей музыки вдруг приподнимает меня, отрывая от пола.

-Дурак? – вырывается из меня прежде, чем я успеваю подумать. – Опусти.

Но на мои слова он не реагирует. Поднимает лишь еще выше. Сам задирает голову, смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд, как и при первой нашей встрече, обжигает.

В этот момент музыка окончательно угасает, и включается более яркий свет. Горский будто приходит в себя. Он резко опускает меня и, ни слова не говоря, идет прочь.

Прежде, чем я окончательно прихожу в себя после такого безумного поведения своего одногруппника, проходит несколько минут. Блуждаю по залу в поисках кого-либо из подруг. Натыкаюсь на Белову. Она, заметно, не в самом лучшем расположении духа. Наверное, искренне верила, что станет королевой осени. Но не повезло.

-О, Деева, привет, - приветствует она меня кислой улыбкой.

В этот момент неожиданно раздаются какие-то крики. Мы с Ксюшей тут же поворачиваемся в ту сторону, где, похоже, завязалась потасовка. Большинство ребят, в том числе и мы с Беловой, устремляемся к дерущимся. Но дерущихся, как таковых, нет. Когда мы подходим ближе, видим, что на полу лежит какой-то парень, а сверху на нем сидит Горский.

Слышно, как через толпу начинают продираться преподаватели. Они громко требуют пропустить их. Особенно громогласен Федорович, препод по математике. Стас тут же пружинисто поднимается и делает шаг в сторону. Его оппоненту тоже помогают подняться. Когда Федорович всё же прорывается в центр боевых действий, то уже непонятно, кто именно нарушил порядок.