Обнаженные души - стр. 3

Даже если у его братьев и сестры возник вопрос, почему самая знаменитая фотомодель последнего десятилетия не смогла вытребовать несколько выходных дней ради семейного торжества, они его вежливо не задали. Впрочем, родственная близость никогда не была отличительной чертой их семьи, члены которой старались избегать слишком сильных чувств или привязанностей. Рафаэль понимал этот странный инстинкт самосохранения: с тех пор, как в его жизнь вошла любовь, он жил в постоянном страхе разрушить драгоценное и такое хрупкое счастье.

От мысли, что он проведет с Лейлой целую неделю, у него по коже бежали мурашки, а сердце грохотало в груди, как колокол. Он сходил с ума от вожделения, но за этим стояло куда более серьезное желание укрепить и поставить на прочный фундамент их совместную жизнь, ставшую слишком хаотичной за последний год.

– Номер в отеле ждет нас, – прошептал он.

– Прекрасно. Мне совершенно необходимо отдохнуть.

Рафаэль кинул на жену быстрый взгляд и снова заметил промелькнувшую в ее глазах тень неуверенности. Профессиональный макияж не мог до конца скрыть необычную бледность. Не больна ли она?

Они вошли в вестибюль отеля, оставив за бархатными портьерами толпу поклонников и вездесущих папарацци. Рафаэль так и не научился спокойно относиться к вспышкам фотокамер, напоминавших о том времени, когда репортеры травили его – незаконного сына Вулфа. Конечно, сейчас он интересовал их по другой причине. Впрочем, независимо от причины ему не нравилось, что их с Лейлой личная жизнь освещалась в прессе.

Крепко держа жену под руку, Рафаэль прошел через элегантный холл прямо к лифту. По счастью, они не встретили знакомых и никто не остановил их, чтобы сфотографироваться или поболтать. Тем не менее Рафаэль вздохнул с облегчением, когда, проводив Лейлу в апартаменты, закрыл дверь. Он специально заказал для них самый дорогой номер с балконом и широкими, обращенными к морю окнами.

– Дух захватывает!

Лейла присела в кресло, любуясь пейзажем, а Рафаэль подумал, что великолепие природы меркнет в сравнении с его женой.

Она повернула голову:

– Когда ты приехал?

– Вчера. Прямо из Лондона.

В лучах заходящего солнца Лейла казалась более хрупкой, чем обычно, и очень уставшей.

– У тебя было достаточно времени, чтобы пообщаться с семьей?

– Я прилетел в день свадьбы и улетел утром следующего дня, – сказал Рафаэль и пожал плечами в ответ на ее удивленно поднятые брови. – Мой график не менее напряженный, чем твой.

Она кивнула и отвела глаза. Рафаэль скрывал от жены правду о взаимоотношениях внутри своей семьи, хотя сам мучительно переживал нежелание Лейлы обсуждать ее прошлое. Свою скрытность он считал оправданной: что за радость делиться воспоминаниями об унижениях, которым подвергал его отец? Рафаэлю еще повезло – на его долю выпали в основном эмоциональные страдания, тогда как сводные братья и сестра, законные дети Вулфа, терпели физическое насилие. Зачем ворошить такое прошлое?

– Давай скоординируем наши планы, – перевел он разговор в безопасное русло. – Пресс-секретарь просил, чтобы мы почаще показывались на людях вместе. Впрочем, я все равно не могу представить, что сможет разлучить меня с тобой.

– Подожди, достану мобильный.

В ее голосе Рафаэлю снова послышались тревожные нотки, но, взглянув на жену, он увидел, что она рассеянно копается в новой дизайнерской сумочке. Он с грустью подумал о том времени, когда они были словно две восходящие звезды, столкнувшиеся в фейерверке страсти. А теперь, на пике успеха, карьера диктовала, как им жить.