Обнаженная для зверя - стр. 3
Но вряд ли в этот раз.
Низшая тоже знала свое дело и понимала, за что ее тут кормят, поэтому начала сосать интенсивнее. Если нам повезет, то оникс сейчас кончит и ему станет не до нее и не до меня. Но этот держался. Не отрываясь, смотрел на меня, и в янтарных глазах плескалось пламя.
Перебитый в бою нос был почти ровным, а сильный подбородок – волевым. Редко когда ониксы вызывали хотя бы подобие симпатии. А этот, пусть по-звериному… но был красив грубой пугающей красотой, от которой сердце начинало колотиться, словно у мыши, которую кот загнал в угол.
Небритые щеки покраснели, а на лбу выступила испарина. Я отвернулась. Наблюдать за чужим едва сдерживаемым наслаждением было неловко.
– Смотри в глаза! – скомандовал он.
Я повиновалась, опускаясь ближе, практически скользя сосками по его губам. Но когда он, рыкнув, подался вперед, я уже отклонилась и повернулась спиной. Почти кульминационная и очень рисковая часть танца.
Сделав несколько плавных движений плечами, я мелкими шажочками подошла к краю сцены, снова опасно близко, но на сей раз повернувшись к ониксу спиной. Он шумно вдохнул, коротко бросил наложнице «брысь» и подался вперед, ловя каждое движение моих ягодиц. А потом я сделала то, что являлось завершением танца: немного расставила ноги и медленно, чувственно согнулась так, что вся моя гладкая промежность и сверкающий камень в клиторе – все оказалось перед его взором.
Я подозревала, что сейчас произойдет: слишком сильный соблазн для зверя. И лучше бы наложница продолжала свое дело, тогда бы он точно кончил. Но ее не было. Зверь ухватил меня за ягодицы, развел в стороны, заставив задрожать от страха, и шумно вдохнул – но все в пределах дозволенного.
А потом произошло неожиданное: я почувствовала его язык на своих половых губах. Оникс лизнул неторопливо, медленно и, как ни странно, возбуждающе. Я дернулась – это было против правил, – но ему было уже все равно. Он не позволил мне уйти и резко, болезненно укусил за внутреннюю поверхность бедра.
Этого я не ждала. Вскрикнула, вырвалась, а он и не подумал удерживать. Только тихо рыкнул.
– Моя…
Я испуганно обернулась, чувствуя, как по бедру стекает струйка крови – клыки у них острые. Оникс откинулся в кресле. Сильная рука слегка сжимала огромное, все еще влажное от слюны наложницы достоинство. Он медленно его поглаживал, но не спешил подзывать девушку, замершую у стены.
– Эту забери, – бросил мне, указав подбородком на низшую. – Она все равно не поможет. Этот жар успокоить можешь только ты.
Так я не бегала, даже когда ониксы подожгли наш дом и я знала, что родители и старший брат мертвы. Только сейчас за мной никто не гнался, и это настораживало. Я забежала в гримерную и закрыла на замок дверь, соединяющую ее со сценой. Дыхание вырывалось с хрипом, а сердце билось, словно у бешеного зайца – сильно и испуганно.
– Эва? Что произошло? – поинтересовалась Элика, моя сменщица.
Она только что пришла и сейчас расхаживала по гримерке в одних кружевных трусиках. Ее темно-зеленый костюм все еще висел на ручке шкафа.
Дар речи пропал. В данный момент я могла объясняться только жестами. Похватала ртом воздух и потом без слов показала свое бедро. Точнее, след от укуса, который сейчас смотрелся особенно впечатляюще – кровавая ранка от клыков и ровные отпечатки от более тупых передних зубов.