Обманный бросок - стр. 33

– Кеннеди не одна, и ее нет дома. Она встречается со своим адвокатом, чтобы составить брачный контракт. Или постбрачный контракт. Как это, черт возьми, называется после того, как люди связывают себя узами брака?

– Разве ты не должен быть там? – спрашивает брат с дивана в гостиной. – Это нужно для того, чтобы защитить твои активы.

– Очевидно, это нужно для того, чтобы защитить ее.

Кай щурится в замешательстве.

– Она родственница Дина Картрайта, – напоминаю я о сводном брате Кеннеди. – В их семье всегда были деньги.

Это еще одна из причин, почему я терпеть не мог этого придурка. Пока мы с Каем с трудом сводили концы с концами, пытаясь придумать способ закончить среднюю школу так, чтобы никто не догадался, что мы остались одни, Дин каждый раз, когда мы играли против его команды, приезжал на поле за рулем новенького автомобиля и в самой современной и дорогой бейсбольной экипировке.

Если добавить к этому тот факт, что он – абсолютный зануда и переспал со всеми девушками, которые у меня когда-либо были, неудивительно, что я считал сводного брата Кеннеди своим давним соперником.

– Пойдем поболтаем на улице? – спрашиваю я брата.

Все трое обращают внимание на мой на редкость серьезный тон, и только Макс просто улыбается.

– Ты тоже хочешь выйти на улицу, Букашечка? – Я забираю его у своей будущей невестки.

– Да. Выйти.

В эти выходные маленькому человечку исполнилось два года, и его словарный запас медленно, но верно пополняется.

– Ты уже говорил с моим отцом? Он наверняка захочет сначала услышать об этом от тебя.

Вопрос Миллер заставляет меня задуматься.

Эммет Монтгомери, отец Миллер, – не только полевой менеджер, который, по сути, является нашим главным тренером, но и самый близкий мне человек, который, помимо Кая, заменил мне отца. Он заботится обо мне, и я отвечаю ему тем же. Вот так мы общаемся. Со стороны это, может быть, и не заметно, но мы с Монти очень любим друг друга.

– Позвоню ему завтра, – обещаю я.

Держа Макса на руках, я вслед за старшим братом выхожу на улицу и усаживаю племянника поиграть на траве. Мы присоединяемся к нему, – садимся, вытянув ноги, и Кай протягивает мне пиво. Я даже не заметил, когда он успел достать его из холодильника.

– У меня такое чувство, что нам обоим это понадобится. – Он чокается со мной своей бутылкой.

– Думаешь, я влип?

– В каком смысле? В том, что женился или остался в браке?

– Предложил продолжить это ради работы Кеннеди.

Кай делает глоток.

– Я думаю, у тебя все сложится само собой. Так всегда было. Это все беспечность и твоя чертова ухмылка, благодаря которым ты получаешь все, чего хочешь.

Мой временами сварливый брат прячет полуулыбку за бутылкой, делая еще один глоток.

Он прав. Когда мы были моложе и, оставшись вдвоем, пытались закончить старшую школу, колледж и, в конце концов, попасть в Главную лигу, я видел, как тяжело все давалось Каю. Жизнь обрушилась на него гораздо быстрее, чем следовало бы для любого пятнадцатилетнего подростка, и необходимость заботиться не только о себе, но и обо мне была очевидным бременем.

Поэтому, когда ему нужна была поддержка, я научился его смешить.

Когда у нас оставалось денег только на одно блюдо, я уговаривал официантку добавить еще немного картошки фри бесплатно.

Когда нам не хватило денег на проезд, я подружился с водителем автобуса, который работал на маршруте, и он подвозил нас бесплатно.