Обманный бросок - стр. 25

Направляясь во вторую спальню, я роюсь в шкафу, которым никогда не пользуюсь. Деловая одежда, дизайнерские платья и туфли на высоких каблуках стоят дороже, чем некоторые люди платят за аренду. На полке для обуви, где обычно стоят мои белые лакированные лабутены, есть свободное место, но, вспомнив, как Исайя таскал их с собой по Вегасу, я не решаюсь убрать их обратно в шкаф. На данный момент я хочу избавиться от тех обрывочных воспоминаниях, которые остались у меня о той ночи.

Я надеваю черные туфли, втискивая ноги в узкий проем, а затем натягиваю блейзер верблюжьего цвета и черные зауженные брюки.

Я совершила набег на этот гардероб ради девичника Мэллори, но, кроме этого, не могу вспомнить, когда в последний раз надевала свою прежнюю одежду. Она предназначена для обязательных общественных мероприятий, будь то роскошный ужин в доме моих родителей или благотворительные балы, которые так любит устраивать моя мать, убеждая своих богатых друзей, что она заботится не только о себе, хотя мы все знаем: она устраивает их лишь для того, чтобы избежать уплаты налогов.

Однако мой адвокат работает на семью, и, если я появлюсь в своей повседневной спортивной форме, это вызовет у матери раздражение. Она и так сойдет с ума, узнав о том, что я натворила в выходные, но я бы предпочла найти решение до того, как она будет в курсе проблемы.

Я не вполне понимаю, почему для меня так важно их мнение. Так было всегда. Я получила лучшее образование, какое только могла. Стала врачом вместо того, чтобы оставить учебу раньше и выбрать другой путь в спортивной медицине. Согласилась выйти замуж за мужчину, которого не любила, потому что так велели родители.

Я едва знаю свою мать: росла в школе-интернате, а летом, когда жила дома, меня воспитывали няни. Мое присутствие требовалось на общественных мероприятиях, но в остальном мы жили совершенно раздельно.

То же самое касается и моих отношений с отцом, и, когда он умер, я даже не плакала на его похоронах. Это было бы все равно что плакать из-за смерти незнакомого человека.

Наверное, поэтому Коннор всегда называл меня холодной.

После этого мать вышла замуж за отца Дина. Он был деловым партнером моего отца, и с финансовой точки зрения логично, что они поженились.

Моя помолвка с Коннором тоже была ради бизнеса. Дин не собирался брать на себя управление семейным делом, поэтому я должна была выйти замуж за того, кто готов этим заняться.

Все ради бизнеса…

Однако мой брак с Исайей Родезом, безусловно, не бизнес-ход. И какой-то части меня, хоть я и знаю, что это было ошибкой, нравится этот маленький бунтарский поступок.

Да, нас с Коннором свели родители, но я потратила на него восемь лет своей жизни, и моя гордость была задета тем фактом, что он со мной порвал. Коннор во всеуслышание заявил, что в нашем разрыве виновата я. Меня не было рядом. Я жила в Чикаго, в то время как он и мои родители находились в Нью-Йорке. Я ездила в рабочие командировки и едва прикасалась к нему, когда мы были в одном городе. Список моих проблем гораздо длиннее, но это – то, о чем он упомянул во время нашего разрыва.

Однако теперь, когда у меня было время все обдумать, я наконец осознала, что больше не связана никакими семейными обязательствами. Я могу выйти замуж за того, за кого захочу, и могу ходить на свидания. Я буду обычной женщиной под тридцать.