Обмани-Смерть - стр. 28
Лестница скрипнула, я остановился перед входной дверью, повесил ключи на крючок вешалки. На улице было холодно, моросил дождь. Я поднял воротник плаща, прошел через садик и закрыл за собой калитку. От фонарей струился бледно-желтый свет, на первом этаже, у мамаши Свонсон, работал телевизор. Честные труженики спали в своих постелях. До прихода ночного автобуса оставалось двадцать минут, и я не торопясь шел по пустым улицам. Паб, рестораны и магазины давно закрылись.
На остановке я был один. Показался сто восьмой, я махнул водителю, поднялся в салон и прошел назад.
Мимо на полной скорости летел город. Я посмотрел в окно и поклялся себе, что никогда не вернусь в Гринвич.
Я хотел, чтобы моя жизнь была четко распланирована и одновременно полна неожиданностей. Чтобы не приходилось отвлекаться на мелочи повседневности. Я мечтал служить родине с оружием в руках, зная, что могу погибнуть, но отрешившись от накопительства и эгоистичных желаний. Я выбрал для себя жизнь солдата, чтобы защищать Англию от многочисленных внутренних врагов, подрывающих ее безопасность. Пора покончить с примирительными речами, сочувствием и мягкотелостью. Радушие и гостеприимство нации превратили страну в мировую помойку для людей, которые нас ненавидят и презирают, кусая руку дающего. Если гость готов в любой момент нанести вам удар в спину, прекраснодушные речи о гуманизме теряют всякий смысл. Представьте: на вас покушались, но вы выжили, а близких вам людей убили. Что станете делать? Нанесете ответный удар, и это будет самозащита. Сегодня нужно сражаться или погибнуть, забыть о самобичевании, склонить голову и отступить. Заявить ясно и четко, что мы живем в уникальной стране со славной историей, которой имеем право гордиться. Нам не в чем каяться, не за что извиняться, особенно за то, что мы – англичане. Все это я изложил – как сумел (мне едва исполнилось восемнадцать) – рекрутерам в Лимпстоне[36], когда они спросили, почему я хочу служить в прославленном Королевском военно-морском флоте Вооруженных сил Великобритании.
Лимпстон!.. Мне так много рассказывали о нем на базе в девонской глуши, этом адском предбаннике, что только безумец мог захотеть попасть туда. Вряд ли кто считал, сколько наглых щенков вроде меня были сломлены и изгнаны из Лимпстона, потому что оказались непригодны для Королевского флота. Туда брали только лучших из лучших, сортировали их и восемь месяцев мордовали – с единственной целью: отбить охоту, заставить дрогнуть. Выдержать мог только человек со стальной волей, потому что каждый новый день был труднее предыдущего. Я не хотел оказаться в числе неудачников.
Девять месяцев до совершеннолетия я тренировался, и одиночество было мне на руку. Я сбросил пять килограммов, накачал мускулатуру, выжал тонны «железа», сделал тысячи отжиманий, бегал так, что сердце едва не выскакивало из груди. Я выполнил программу, стал преодолевать пятнадцать километров за сорок пять минут и перешел к марафонской дистанции. Трудности начались, когда марафон раз в трое суток перестал быть проблемой и я решил усложнить задачу. В Лимпстоне мне предстояло пройти испытание на выносливость, и я начал бегать с рюкзаком, набитым камнями. Задыхался, кашлял, не чувствовал ни ног, ни спины, но не сдавался. И победил. Теперь тридцать миль давались мне без труда. В течение трех месяцев я добавлял в рюкзак по пять килограммов камней – до тридцати (именно столько весит полная выкладка!), и мышцы у меня затвердели… как эти самые булыжники. Мои бывшие друзья никогда не ходили в бассейн Гринвич-центра, и я проплывал там по два километра на самой малой скорости, причем последние сто метров – задержав дыхание. К восемнадцати годам я пробегал сорок восемь километров с тридцатью килограммами за спиной меньше чем за пять часов. А вот в стрельбе мне поупражняться не удалось, но я не очень беспокоился, потому что часто и вполне успешно стрелял на сельских праздниках. Как выяснилось позже, нагрузки себя оправдали. Все, явившиеся неподготовленными, отсеялись ровно через пять минут.