Обманчивый блеск мишуры - стр. 30
Тем самым Крессида, пожалуй, впервые проявила – на словах, по крайней мере – хозяйский подход к делам в «Алебардах», и Хилари пришел в восторг (что не укрылось от Трой). Он тут же пустился в самые детальные пояснения: о звоне бубенцов, магнитофонной записи оленьего храпа, явлении Форрестера через французское окно в образе Друида; о «ветке поцелуев», рождественской ели и порядке мизансцен. Полковник слушал его с живейшим интересом и удовлетворением.
Беседа на эту мирную тему заняла весь остаток обеда. Крессида окончательно вжилась в роль «державной владычицы замка», вела ее с некоторым даже апломбом и, прежде чем миссис Форрестер, которая уже собиралась с духом, успела переломить ситуацию, наклонилась к ней с самой очаровательной улыбкой и заботливо спросила:
– Уже собираетесь, тетушка Колумбина? Вам помочь?
Та даже фыркнуть не успела. Трой не сомневалась, что юная девица сейчас впервые назвала будущую свойственницу по мужу «тетей», и тетя была этим положительно выбита из колеи. Во всяком случае, она рывком поднялась с места.
– Да, пора. Благодарю, я сама. – И направилась к выходу.
Супруг оказался у дверей раньше ее и галантно распахнул их.
– Но мы долго на приколе в гавани торчать не будем, знаете ли, – сообщил он доверительным тоном, переводя взгляд с жены на Трой и обратно. – Хилари говорит, у нас еще полно дел. Ставить елку, плести омелу и всякое такое. Как же здорово знать, что впереди тебя ждет нечто волшебное и прекрасное, ведь правда? – И он подмигнул художнице.
Несколько позже, вновь спустившись в гостиную, дамы обнаружили там только Найджела, Винсента и «яблокощекого» паренька с кухни – вся троица как раз деловито затаскивала через французское окно чудесную пушистую ель, слегка припорошенную снежком. Стройный стан ее был закреплен в особой зеленой трубке, которая, в свою очередь, крепилась на чем-то вроде маленькой хозяйственной платформы на колесиках – вроде тех, которые используются для ремонтных работ под днищем грузовых машин. В дальнем конце комнаты рождественское дерево уже поджидал специально разложенный поверх великолепного ковра кусок зеленого полотна – в центре этого куска елочку и водрузили на специальную подставку. Вместе с нею в гостиную будто ворвалась сама зима – и запечатлела по морозному поцелую на лице каждого. Крессида тут же плаксиво заныла, и слуги поспешили захлопнуть створки французского окна, после чего бесшумно удалились. Стремянка и огромная коробка с елочными украшениями остались сиротливо стоять возле возвышавшегося рядом дерева.
Кто-то из работников – вероятно, Найджел – уже успел подвесить к основной люстре старую добрую «ветку поцелуев», традиционное сооружение в форме колокола из веток омелы и остролиста, с алыми яблочками, свисающими с него на нитках мишуры. Ожерелье свечей такого же ярко-алого цвета торжественно обрамляло композицию. Вся гостиная наполнилась пьянящим ароматом смолы и хвои.
Трой почти так же, как полковник, любила рождественские елки, поэтому надеялась, что совместными усилиями им удастся спасти праздничный вечер. Даже миссис Форрестер оглядела доставленный экземпляр рождественского древа с выражением степенного одобрения и заметила, что с ним «вроде как все в порядке, без изъянов».
– По крайней мере, – добавила она, – среди игрушек есть славный разборный вертеп. Им-то я и займусь. Я сама купила его в Обераммергау