Обманчивая тишина - стр. 41

По роду службы Георгий Карлович целыми днями был в движении. Заглянув с утра в свой «Экспортхлеб», он сразу же отправлялся по делам и, переходя из учреждения в учреждение, выполнял поручения начальства, которое считало юрисконсульта своей правой рукой.

Однако далеко не все дневные визиты Георгия Карловича Вермана имели отношение к его служебным обязанностям. Случалось, он заходил в частные дома и в учреждения, никак не связанные с экспортом зерна, или останавливал кого-нибудь на улице. Нередко его могли видеть в кафе с одним из многочисленных знакомых за чашкой кофе, а то и за бокалом легкого вина.

Все это не удивительно, потому что юрисконсульт считался в городе фигурой заметной. Его знали очень многие. Верман был человеком весьма щепетильным в новых дружеских связях. Компания, группировавшаяся вокруг него, была тесно сплочена общими интересами, вкусами, старинной приязнью. Она состояла из людей определенного общественного положения – адвокатов, докторов, преподавателей институтов, видных инженеров. Войти в этот круг новому человеку было довольно трудно.

Верман очень дорожил своей семьей. Жена его была еще молода или, во всяком случае, моложава и привлекательна. Она нигде не служила и, если не считать нечастых визитов к приятельницам, выходила из дому всегда вместе с мужем: в театр, на концерт, на очередной суаре или пикник в «свою компанию», где она, как и ее супруг, находилась в центре внимания. Все остальное время она отдавала дому, который вела образцово, и воспитанию сыновей. Елена Викторовна хорошо играла на фортепьяно, знала французский и немецкий и даже когда-то пописывала стихи. Верманы жили в собственном домике на Очаковской улице и держали прислугу, молодую дивчину, выписанную через каких-то родственников из деревни.

– Ну и что, смахивает кто-нибудь из Верманов на посольского адресата? – спросил я.

Кирилл курил в своем любимом феодальном кресле, а я, присев боком на подоконник, следил за оживленной вечерней улицей. Славин отсутствовал.

Кирилл приподнял брови.

– Не думаю. Ни тот, ни другой в германской армии не были, жили всегда в России. Сыну госстраховского Вермана двадцать лет, значит, старик женился еще до войны.

– Почему старик? Сколько ж ему лет?

– Много! Он восемьдесят седьмого года рождения, значит, уже сорок шесть. Вот у юрисконсульта из «Экспортхлеба» свадьба по времени вроде бы и совпадает, но он женился в Одессе.

– Постой, постой, что ты несешь? С чем совпадает свадьба?

– Как с чем? Настоящий же Верман здесь в Гражданскую войну остался. В усадьбе на Большой Морской. На дочке хозяина женился.

– Так это же только твое предположение.

– Ну предположение, – неохотно согласился Кирилл, – Но это точно так и было. Вы бы на усадьбу глянули – и сразу бы поняли…

Вот оно что! Понятно… Ты, мой милый, опять попал в плен своей фантазии. Перестал трезво оценивать факты. И уже фантазия служит тебе не помощницей, а захлестывает тебя, ведет за собой, и ты видишь все сквозь призму созданных ею обстоятельств…

Кирилл был способный чекист. Он умел идти по логической цепи от факта к факту, с медвежьим упорством и неотвратимостью танка, выказывая охотничью зоркость к деталям. Но горе, если в его упрямой голове складывалась симпатичная ему версия! До чего ж трудно бывало вырвать Кирилла из-под ее гипноза, даже если она опиралась на зыбкий фундамент воображения, и ничего более! Преодолеть внутреннюю враждебность к другим возможным вариантам. Уж не знаю, как и назвать эту кирилловскую особенность… «Следственная идиосинкразия», что ли? «Эмоциональная несовместимость»?..