Обманчивая тишина - стр. 21
Но надо было не только думать! Надо было действовать. С завода просачиваются государственные тайны, а мы не знаем как. На завод, на завод! «Изнутри» самому посмотреть, посидеть в секретной части. Как это говорил какой-то мудрец? Один раз увидеть – все равно, что сто раз услышать.
…Ксения Васильевна снова провела меня к Майе.
– Товарищ Алексей Алексеевич хочет с тобой подежурить. Он сядет в сторонке, а ты работай, не обращай на него внимания.
Майя села за свой стол и сделала вид, что забыла о моем существовании. Однако я понимал – посади в моем кабинете незнакомое лицо и скажи мне: «Товарищ Каротин, работайте, как всегда, не обращайте внимания на этого товарища из Москвы», – я навряд ли оказался бы на высоте. Нормальному человеку противопоказано присутствие начальства. Вот притвориться – это бы я, пожалуй, еще смог. Но у меня ведь побольше опыта, чем у этой симпатичной девчушки. Впрочем, притворялась она очень старательно.
…Все реже посетители брали чертежи. Все чаще в окошко протягивалась рука с бумажной трубной: «Маечка, прими!» Конструкторское бюро, в том числе и чертежники, работало в одну смену. Смена подходила к концу, и самые расторопные успели уже выполнить задание.
…В окошко постучали уверенно, но вежливо. Густой, барственный баритон произнес:
– Получите, милая Майя Владимировна.
В окно солидно вплыла толстая и длинная скатка ватмана.
Когда Майя выполнила все формальности и владелец баритона, сказав: «Лучшие пожелания, Майя Владимировна», – удалился, я поинтересовался:
– Кто этот воспитанный товарищ?
– О, – в резковатом Майином голоске почтительность школьницы, – это же Вячеслав Игоревич Комский, ведущий конструктор! Разве вы его не знаете?! Ужасно талантливый!
– Даже ужасно?
– Ему главный конструктор всегда говорит: «Голубчик, сделайте одолжение, для вас распорядок дня не существует. – Майя шепелявила, копируя старческую манеру и глотая концы слов. – Ваше дело, голубчик, – думать. А думать не обязательно на службе».
– С чертежами у Комского все в порядке?
Майя сухо отвечает, не глядя на меня:
– Он очень аккуратный. Все правила выполняет в точности. Если хотите, посмотрите его чертежи. Вот! – Она начинает раскручивать уже свернутую было толстую трубу.
– Не надо, не надо, Майя! В чертежах я все равно ничего не смыслю. В гимназии не было черчения.
– А вы кончили гимназию?
– Выскочил из пятого класса.
– Отчего ж недоучились?
– Напротив, ушел доучиваться. В Красную армию.
– Сколько же вам было лет?
– Ну, знаете, пришлось чуточку прибавить.
В коридоре за стеной послышались громкие голоса, мужской и женский. Окошко распахнулось с такой силой, что дверка стукнулась о стенку. В отверстие пытались просунуться сразу две руки с чертежами. Они мешали друг другу, и тоненькая девичья ручка с ярко наманикюренными изящными пальчиками явно теснила сильную, но неуклюжую мужскую.
– Сенечка, ты успеешь, – смеясь, настаивал картавый голосок. – И потом я же первая!
– Ничего подобного, – мальчишеским баском возмущался Сенечка. – Ты меня оттолкнула, когда я уже открыл окошко. Я первый.
– Ну и что же? Все равно ты должен мне уступить. Я женщина. – Это было сказано с гордостью, словно о личной заслуге.
– А разве сегодня Восьмое марта?
– Остряк-самоучка! Вот не думала!
– Можно подумать, что ты вообще когда-нибудь думаешь.