Обман - стр. 4
«Ничего, - успеваю позлорадствовать за секунду до приземления, - это тебе за Мольку».
[1] Сокращенно от Большой Босс
2. Глава вторая: Вера
Глава вторая: Вера
Нужно отдать Марику должное – даже угодив мордой в грязь (о других частях тела можно уже и не говорить), он все равно не ругается. То есть, он что-то там очень выразительно перемалывает в своей голове, медленно стряхивая с дорогого пальто ошметки липкой грязи.
А я чуть было не выхожу из образа, потому что поднимаю руку, чтобы сбить щелчком со своей одежды несуществующую соринку. Наверное, если я так сделаю, он больше ни за что не поверит в Синий Чулок. А зачем мне это нужно: менять правила игры, когда Бабник стал как никогда предсказуем?
Поэтому, намотав волю на кулак, делаю перепуганные виноватые глаза и за секунду выжимаю приличную порцию слез. Для пикантности добавляю дрожащую нижнюю губу и всхлипывающее:
— Прости, пожалуйста, я просто поскользнулась!
Марик предпринимает еще одну попытку избавиться от грязи, но это все равно, что чистить снег в метель: чем больше он старается, тем выразительнее становятся пятна. А ведь он еще не видел себя в зеркало…
Чтобы спрятать злую ухмылку, начинаю демонстративно долго рыться в сумке: она у меня в пару к рабочему портфелю вместительная, но внутри полный порядок, и я прекрасно знаю, в каком кармане хранится пачка влажных салфеток. Но нужно же как-то замаскировать свою довольную восторжествовавшей справедливостью улыбочку?
— Боюсь, Молька, твоему профессору придется назначить тебе пересдачу, - говорит Марик, кое-как стирая со щек грязные разводы. – Потому что прямо сейчас ты не едешь ни на какое свидание.
— Боюсь, я не собираюсь вносить коррективы в свои планы, - отвечаю я
— А придется!
О, я уже слышала этот фирменный Мне_не_отказывают тон. Еще когда Антон был свободен, а Марик устраивал им свидание, он всегда говорил так же, как сейчас. И с той же непробиваемой физиономией. У меня есть только один шанс избавиться от его планов испортить мне жизнь, но, пока я предаюсь воспоминаниям, Марик успевает сцапать мой локоть и за секунду швырнуть на заднее сиденье своего «Порше».
— Что ты!..
Я даже не успеваю как следует захлебнуться от злости, потому что мне в лицо летит безнадежно испачканное пальто.
— Мы едем в химчистку, и ты оплачиваешь мой моральный ущерб. – Я открываю рот, чтобы возмутиться, но Марик снова успевает раньше. – Или покупаешь мне новое пальто.
Вот же засранец.
А ведь он запросто может устроить и такое: уж в чем-чем, а в обещаниях Марик всегда верен себе, и однажды, когда я особенно хорошо прикидывалась «бедной овечкой», Антон заставил его принести мне материальные извинения. Бабник пообещал, что у меня будет целый бриллиант, если я перестану реветь в течение трех секунд. Наверное, думал, что истерички просто не способны на такие героические усилия, а я что? Когда валяешь дурака, легко взять себя в руки. Как же у него вытянулось лицо, когда мои слезы высохли за секунду! Но! На следующий день на моем столе лежал футляр с цепочкой из белого золота и подвесом в виде орхидеи с сердцевиной из самого настоящего бриллианта. Правда, я его так ни разу и не одела, из принципа.
Пока Марик ведет машину, я успеваю раз сто посмотреть на часы и прочесть десяток сообщений от мамы. В последнем она с восторгом – это чувствуется даже через буквы! – сообщает, что оба «мальчика» уже приехали, и интересуется, не забыла ли я нанести макияж.