Область трансцендентности - стр. 35
– Единственное, что я помню, что чуть не сбил его.
– Рост, комплекция? – спросил Лунько.
– Нет… – я начал рыться в памяти и понял, что последствия перенапряжения дают о себе знать. Утомление пришло почти мгновенно.
– Ему нужно поспать ещё хотя бы шесть часов, – внесла своё слово Ольга.
Капитан понимающе кивнул. Несмотря на то, что я себя заставлял вспоминать, чувство безразличности подкрадывалось ко мне. Хотелось спать.
Дальнейшее я помнил смутно, хотя они что-то говорили. Единственное моё ощущение тогда – это безмерная усталость. Кажется, что-то вкололи. Я закрыл глаза и мгновенно уснул.
Разбудил меня яркий свет и тут же я услышал голос Ольги:
– Как спалось?
– Спасибо, хорошо, – ответил я, прислушиваясь к себе. Ощущение сна ещё не прошло окончательно, но я уже был готов приступить к работе.
– Капитан хочет вас видеть. Настаивал на скорейшем пробуждении.
– Отлично! – воскликнул я. Надоело прохлаждаться без дела. – Я могу идти?
– Да, только выпейте это, – сказала Ольга и дала какую-то белую таблетку. – Под язык и не глотать.
Я не стал возражать. Таблетка оказалась сладковатой.
Фаррел и Лунько в этот момент пребывали на нижнем уровне. Вместе с ними находился Евгений Александрович Вязов, главный инженер рейнджера. Оказалось, что пока я спал, дроида успели разобрать. Когда я зашёл в мастерскую, на столе лежали наносхемы и кристаллы памяти. За столом стоял техник и отвинчивал передатчик, связывающий робота с искусственным интеллектом корабля.
– Отлично, мы тебя ждали, – поприветствовал меня капитан. – Отдохнул?
– Да, – ответил я. – Что-нибудь удалось выяснить?
– Передатчик заменён, – сказал техник. – Вместо одностороннего интерфейса у него двусторонний. Это объясняет, как он смог подключиться к системе корабля.
– Руслан Манулов, бортинженер разведывательного бота, многоплановый специалист, – представил его Вязов, а затем назвал ему моё имя. Мы с Мануловым обменялись рукопожатиями. Хватка у него была железная. Эта черта проявлялась и во взгляде: от него веяло стальной уверенностью и хладнокровием – необычные качества, скорее присущие солдатам, нежели простым рабочим. И было у него что-то от манула, дикого кота. Что-то мощное, энергетическое и скрытное.
– Можно ли такую операцию провести в полевых условиях? – спросил Лунько.
– Да, на это требуется около полутора часов. Ну, для опытного человека – всего час, а может и меньше, – ответил Манулов.
– Это мог сделать любой человек, – добавил Вязов, рассматривая устройство. – Тут вообще не требуется никаких навыков: просто вынул старый и поставил новый. Физически интерфейсы совпадают. Логически, как мы убедились, – нет.
– Но Степанов видел техника у своего кабинета, – напомнил Лунько. – Предлагаю вызвать весь техперсонал, чтобы он смог узнать того человека.
– Не хотелось бы, – ответил Фаррел. – Это вызовет негативный резонанс на корабле. К тому же, не факт, что мы имеем дело с кем-то из технического персонала. Он мог просто позаимствовать у кого-нибудь форму.
– Думаю, люди всё-таки отнесутся с пониманием…
Лунько настоял, и капитан дал добро.
Чтобы вызвать весь техперсонал, не потребовалось много времени. Мужчины в одинаковых комбинезонах выстроились в шеренгу. Многие были перепачканы маслом – их оторвали от работы. Я присматривался к каждому, а по пятам шёл Лунько. Рука начальника СБ лежала на кобуре с парализатором. Капитан Фаррел смотрел издалека. На его лице читались смешенные чувства от вины до злости, вины за вынужденное недоверие, злости от того, что приходится так поступать. Впрочем, команда действительно отнеслась с пониманием, как и сказал Лунько. Признаюсь, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Не привык я относиться к людям с подозрением. Мне это всегда казалось противоестественным. А ещё у меня не укладывалось в голове, какое извращённое видение мира могло толкнуть человека на такие поступки. Гибель искина корабля, случись она, ставила под угрозу весь экипаж. Расчёт полёта вручную потребует колоссального количества времени и сил, что в нашей ситуации недопустимо. Это практически неминуемая гибель.